Модернизация с того берега. Американские интеллектуалы и романтика российского развития

Такие призывы к зарождающемуся универсализму также имели место далеко за пределами академических конференц-залов. Выставка, куратором которой был фотограф Эдвард Стейхен, «Семья человеческая», впервые представленная в Музее современного искусства, но затем путешествовавшая по всему миру благодаря Информационному агентству Соединенных Штатов, воспевала общие элементы человеческой жизни. Всевозможные ученые, писатели и комментаторы определяли Соединенные Штаты и мир в терминах вечного настоящего и светлого будущего, общего для всех, а не как сущности, различающиеся по национальности, расе или классу[590]. Преодоление культурных и политических различий в этом направлении было с оптимизмом – даже наивностью – ожидаемо большей частью послевоенной американской общественной мысли.

Самая известная книга Ростоу «Этапы экономического роста» (1960) объединила его уитменовский универсализм с теорией экономических и социальных изменений. Все страны, настаивал он, можно расположить на одном пятиступенчатом пути от традиционного к современному. Оказавшись на этом пути, отступить уже нельзя; в некоторых случаях (включая Россию) прогресс мог временно приостановиться, но в конечном итоге движение к современности возобновится. Россия хорошо вписывалась во взгляд Ростоу на модернизацию, отставая от Соединенных Штатов на треть или полвека. Важные различия между двумя странами, продолжил Ростоу, связаны с их отправными точками. В то время как Россия изо всех сил пыталась «преодолеть сопротивление традиционного общества», Соединенные Штаты «рождены свободными» [Ростоу 1960: 145]. Но такого рода различия, настаивал он, не вывели СССР на принципиально иной путь: «нет ничего таинственного в эволюции современного СССР», который достаточно скоро способен «создать современную экономику и современное общество» [Ростоу 1960: 154].

Более ранняя монография Ростоу об СССР включала аналогичное описание модернизации. В его профинансированной ЦРУ книге «Динамика советского общества» большое внимание уделяется советской идеологии и стремлению большевиков к власти. Он признал некоторые русские особенности, которые сформировали СССР, но свел их к причудам или атавизмам: «Русские манеры советского режима <…> следует рассматривать как следствие тактики отрыва власти от русской основы <…> [а не] прямое национальное явление, определяемое чаяниями народов России». Хоть он и признавал, что некоторые аспекты ленинизма перекликаются с русскими чертами характера, у Ростоу было два контраргумента. Во-первых, русские черты не определяли советскую историю, поскольку другие пути с равной вероятностью могли появиться из имперской России; и во-вторых, советская идеология подавляла русский характер [Rostow 1954: 34–35, 133–134][591].

Аналогичные заявления об СССР были сделаны в результате других применений теории модернизации в советологии. Ведущий сторонник этой теории среди профессиональных советологов Сирил Блэк предложил провести крупную конференцию под названием «Модернизация русского общества»[592]. На конференции, проведенной в 1958 году, вступительное слово произнес Парсонс. Гарвардский социолог проанализировал общие структуры всех индустриальных обществ и обнаружил, что даже очевидные различия – например, конфликтующие идеологии – в конечном счете служат «легитимации изменений в ценностях и институциональной структуре». Идеологии в конечном счете сгладили институциональные изменения и смягчили недовольство [Parsons 1960: 21]. В своем заключительном эссе Блэк представил аналогичную картину мира, становящегося все более единым по мере того, как он становился все более современным. Здесь он предложил нарратив о модернизации, в котором изображал появление современного общества, преодолевающего культурные и исторические особенности: «ценности и традиции, которые выдержали испытание веками, – он особо упомянул фатализм, – были отброшены в сторону» [Black 1960: 667–668]. Описывая «разрушительность модернизации», Блэк отметил упадок партикуляризма перед лицом нового индустриального общества. В более широком исследовании, проведенном в середине 1960-х годов, он предсказал, что глобальная «революция модернизации» приведет к прекращению международных конфликтов и в конечном счете к концу самих национальных правительств [Black 1966: 172–174]. Модернизация была путем к единому типу социальной организации.

Возникновение теории модернизации и отказ от истории в ранней советологии были важной частью широкой тенденции, которая отразилась на всей научной среде: рост универсалистского видения человеческого общества и поведения. Это видение содержало в себе заметное освобождение от прежних научных недостатков. Биология или культура больше не будут ограничивать возможности людей или стран. Люди или народы могли бы достичь – в конечном счете и в принципе – состояния индустриальной современности, которого уже достигли Соединенные Штаты. Но эта форма модернизации требовала отказа от культурных особенностей, которые определяли традиционные общества.