Модификаты

— Ну что же, я настоящая дочь своей цивилизации, — недобро усмехнулась, глядя в небо Реомы. — Я встретила-таки своего единственного, получила шанс на истинное счастье и променяла его на сиюминутное геройство, не сумев договориться со своей чертовой совестью. И Вы правы, док, Рисве не ушел бы сам. Это я просила Духов стереть меня из памяти его и всех хротра. Такая дура-дура-дура. Да лучше бы я попросила вырвать из своего мозга все воспоминания о Земле, "Ковчеге" и Тюссане. Жила бы себе дальше с любимым в блаженном неведении ни о чем.

— Да, София, может, так и лучше, не мне судить, но то, как поступили Вы — правильно. И для меня Вы теперь навечно пример того, какими следует быть всем нам.

— Правильными и бесконечно несчастными? — фыркнула я раздраженно.

— Настоящими людьми, как бы пафосно это ни прозвучало.

Этап жалкого торга с судьбой начался для меня спустя еще неделю, когда стали переправлять первые партии землян челноками обратно на "Ковчег". Перед этим случился еще один отвратительный момент, когда женщины, насильно оплодотворенные Модификатами, собрались и потребовали у Джеремаи прервать их беременности, невзирая на сроки. Не все, но процентов восемьдесят желали этого и подходили с подобными просьбами к Питерсу поодиночке и до этого. По моему настоянию он упорно отказывал им, хоть в тюссановском "пентагоне" и уцелел медкабинет. Я была просто уверена, что местные Духи сочтут массовые аборты буквально плевком им в лицо после проявленной терпимости, и последствий нам не избежать. Поэтому было принято решение переправить всех наседавших на него скандалисток в головной модуль "Ковчега" и там уже приступить к операциям. А это значило, что теперь я оказалась совершенно одна, даже без дока, который делал мое перманентное состояние потери хоть немного терпимее. Конечно, я могла тоже полететь с ним, но никак не находила в себе сил решиться покинуть Реому, пусть для меня тут уже не осталось ничего. В первую же ночь после отлета дока на орбиту, я выскользнула за раздолбанный периметр и, отойдя подальше в лес, стала просить. Сначала про себя, потом потихоньку вслух. О снисхождении, о великой милости, о щедрейшем чуде, да плевать на все и на всех, о шансе передумать, переиграть все назад. Клянчила, предлагала безмолвным небесам торг, готовая заплатить любую цену, наступить на горло всем принципам и никчемной совести, лишь бы вернуть моего Рисве, лишь бы унять ту невыносимую боль, что истязала меня каждую секунду без него. Я кричала, просила забрать всех этих проклятых спасенных в обмен на него одного, выдыхалась несколько часов спустя, плелась назад, весь день снова помогала в сборах и переправке, а следующей ночью повторяла все заново.

Но вместо ответа на мои жалкие трусливые мольбы и предательство всего, за что так дорого было заплачено, вместо хоть крошечного послабления, позволения увидеть моего Глыбу по крайней мере во сне, на четвертое утро в проломе развороченного бетонного ограждения появился Арни, ошалело озиравшийся по сторонам, будто абсолютно не понимающий, как сюда попал.

— Я просто шел к озеру… — растерянно забормотал он, объясняя. — Что тут случилось? Много погибших?