Моё имя (СИ)

Ряд за рядом, ложа за ложей, все присутствующие склонились перед Сирилом в знак уважения. Отвечая на это, он лишь слегка кивнул головой. Сирил, конечно, стал на мою сторону в сегодняшней перепалке, однако, было очевидно, что поступил он так далеко не из желания помочь маленькой девочке: король просто понимал, что это — жизненная необходимость, без которой ситуация будет становиться лишь хуже и хуже.

Вот только в тот момент меня не сильно беспокоило происходящее в голове у его величества, так как, пусть и не без чужой помощи, но я добилась своего. Не теряя ни секунды, я стала спускаться прямиком к сцене. Чувствовала, как мою спину прожигают десятки переполненных ненавистью взглядов и всё равно продолжала идти. Пускай думают, что хотят. Мне всё равно. Я давно привыкла делать что хочу и плевать на мнение всех недовольных (тем болееучитывая, что «недовольные» даже не люди).

Когда подошла к ведущему к красно-сине-золотистом костюме, он недоверчиво взглянул на меня, потом на Сирила и вновь на меня. Скорее всего, получив от короля утвердительный кивок, решил, что не лишним будет и мне поклониться, после чегопроводил прямиком к шесту, сообщив, что я могу осмотреть «свою новую собственность».

У девочки были карие, глубоко посаженные глаза, тонкие губы и аккуратный, маленький носик с слегка раздутыми крылышками. Уверена: она была бы очень милой и симпатичной, если бы не сотни синяков и кровоподтёков, покрывающих тело с ног до головы. По неравномерной степени их заживления я сделала вывод, что избивали малышку чуть ли не каждый день на протяжении долгого времени. Но, даже несмотря на это, в её глазах не было слёз, а взгляд, коим она, не моргая, сверлила меня вот уже довольно долго, пронзал насквозь, скрытым в нём, отвращением.

— Ничего не бойся, ладно? Теперь всё хорошо, я заберу тебя отсюда…, — заверила я вроде как успокаивающе-нежно.

Однако это не помогло. Стоило мне лишь протянуть руки, чтобы развязать цепи на запястьях малышки, и она тотчас, слегка подпрыгнув, укусила меня за руку, прокусив кожу чуть ли не до кости. Кровь сразу же потекла вниз по запястью, чуть дальше, и прямиком на белую сцену. Пожалуй, было очень больно, вот только мысль о подобном пришла ко мне уже задолго после произошедшего — тогда же я не чувствовала ничего. Только скорбь. Её вызывал один лишь вид девочки со стекающей по губам кровью. Я не злилась, наоборот… мне было её очень жаль.

Сирил, незаметно приблизившись, взял меня за руку, осмотрел рану и посмотрел в лицо осуждающе-неодобрительно. Конечно же, он не понимал, зачем нужно идти на такие жертвы ради какой-то там девчонки. Да и я тоже не понимала. Просто знала, что нужно. Но, стоило лишь успокаивающе ему улыбнуться, как бы говоря: «Это просто царапина, не о чём волноваться», и я вдруг услышала крик боли — по-настоящему душераздирающий и совсем рядом с нами.

Как оказалось, это ведущий взял плеть и теперь собственноручно наказывал раба, посмевшего так сильно провиниться перед его величеством. Он бил её, не жалея сил, с той же мощью, с которой дровосеки рубают дубы и клёны. Девочка вскрикивала, но не плакала: просто сжалась в комочек, насколько это было возможно.

— Прекратите! Сейчас же! — закричала я во весь голос, перехватывая плеть больной рукой (совершенно забыла о том, что она больная).

— Но, госпожа…

— Делай, как говорит, — выдал позади меня слегка злой, но уверенный голос.

— Как прикажете, ваше величество.

Я, наконец, развязала руки девочки, у которой больше не осталось энергии даже на крошечное сопротивление. Не в силах стоять на ногах, она повалилась вперёд и наверняка заработала бы себе ещё пару синяков, если бы я не успела подхватить её вовремя. После этого, взглянув на меня в последний раз, она окончательно отключилась.

***

Обратно во дворец мы ехали уже в карете, которую везли Звёздочка, Ураган и ещё две лошади из городской конюшни Аксиллы. Подготовить одно из средств передвижения Сирил распорядился, посчитав, что мне с раненной рукою будет весьма неудобно перевозить бессознательную малышку в своём седле (ну а о том, чтобы взять её к себе или же доставить во дворец воздушным путём, он твёрдым голосом приказал мне даже не заикаться). Посмотрев на аккуратно перебинтованную Сирилом правую руку, я тяжело вздохнула, вынужденная признать, что мне совершенно не на что жаловаться. Пусть король и остался мной недоволен (впервые за долгое время), он всё равно пошёл на уступки и разрешил взять девочку с собой во дворец. Если бы Сирил тогда не вмешался — никтои ни за что не исполнил бы мою детскую прихоть, а избитый до полусмерти ребёнок сейчас точно не сидел бы подле меня, бурно ворочаясь от кошмаров во сне. В этот раз я действительно признательна Сирилу и, пожалуй, даже отплачу ему чем-нибудь вкусненьким.

— До сих пор болит? — поинтересовался король, заметив, как пристально я разглядываю свою же конечность.

— Нет, уже всё прошло. Спасибо, что спросил. Не стоит волноваться.