Мое любимое чудовище

— Вы собрали немало интересных фактов, ваша светлость, но вряд ли они принесут мне пользу.

— Как знать, — возразил герцог. — Знания обладают странной особенностью: могут пригодиться в самый неожиданный момент. Именно поэтому я тщательным образом собираю любую информацию, какой бы банальной она ни казалась на первый взгляд. Но не бойтесь. Мы находимся в этом доме меньше суток, и я с нетерпением ожидаю сегодня новых открытий.

Аполлон прищурился.

— Почему сегодня?

— Разве вы не знаете? — воскликнул Монтгомери, и на его лице отразилось изумление, которое Аполлон начал тихо ненавидеть. — Ночью приехали новые гости.

С этими словами он распахнул двери столовой, и взору Килбурна предстал Эдвин Стамп с набитым гренками ртом. Но Аполлон смотрел не на Эдвина. Его внимание привлекла миловидная дама и внушительного вида мужчина с оливковым цветом кожи, недовольным выражением лица и… разноцветными глазами: одним был зеленым, а другим — голубым.

Монтгомери, прервав затянувшуюся паузу, прошептал восторженно, точно ребенок, которому подарили огромный кулек конфет:

— О, это просто замечательно!

Позже утром того же дня Лили наблюдала, как Стэнфорд принял позу и провозгласил:

— Если я еще когда-нибудь увижу свою дочь в подобной ситуации, помяните мое слово, джентльмены, я… э…

Он покосился на Лили, которой не нужно было заглядывать в рукопись: в конце концов, автор пьесы она.

— Выпотрошу обманщика, — подсказала она конец фразы.

— Ну да… Выпотрошу обманщика, — пробормотал себе под нос Стэнфорд, прежде чем кивнуть и снова принять позу. — Я выпотрошу обманщика, чтобы он больше никогда не смог никого обмануть.

Лили поморщилась. Фраза получилась не слишком складной, но ведь она написала вторую часть пьесы всего за неделю, в то время как на создание самой первой пьесы ей потребовался целый год.

Конечно же, ту пьесу она сожгла.

— Дорогие мои!

Обернувшись на голос, Лили ошеломленно заморгала, не веря собственным глазам. Раскинув руки в стороны, в дверях стоял Эдвин в новом костюме из небесно-голубого атласа и, очевидно, ожидал привычного теплого приема.

Лили предположила, что у него на то были причины. Вся женская часть труппы бросилась к нему, Молл тотчас же принялась ласково ворковать. Стэнфорд и Джон подошли к нему медленно и степенно, хотя тоже по-своему им восхищались.

Глупо было надувать губы. Ведь только Лили и ее брат знали, кто настоящий автор пьесы.

— Робин, душа моя, — воскликнул Эдвин, вальяжно направляясь к ней.

Лили с трудом подавила порыв закатить глаза. В обществе он всегда обращался к ней по сценическому имени, несмотря на то что остальные актеры прекрасно знали, как ее зовут на самом деле.

Лили послушно подставила щеку для поцелуя и лучезарно улыбнулась.

— Не уделишь ли мне немного своего драгоценного времени, дорогой брат?

— Естественно. — Он огляделся по сторонам, давая понять остальным актерам, какой он любящий старший брат.

— Наедине.

Эдвин с подозрением взглянул на сестру, но был вынужден согласится.

— Э… да, конечно.

Лили поднялась со своего места, отложила страницы с текстом и отвела брата в небольшую смежную комнату, плотно прикрыв за собой дверь.

— Что?… — начал было он, но Лили оборвала его на полуслове, с удовольствием отвесив смачную пощечину.

— Лили! — Эдвин схватился за щеку. — Ты что себе позволяешь?

— Не смей больше меня так называть, Эдвин Стамп!

— Я не понимаю… Какая муха тебя укусила?

Ответом ему была вторая пощечина, потом, подбоченившись, Лили гневно воскликнула:

— Ты натравил на Аполлона солдат. Они могли отправить его в Бедлам или на виселицу, а все потому, что он вступился за твою сестру.

Эдвин поправил съехавший набок белоснежный парик и пробубнил:

— Я беспокоился о твоей безопасности.

— О моей безопасности? Ты? — Лили едва не задохнулась от возмущения. Иногда Эдвин вел себя как настоящий осел, но что еще хуже — пребывал в заблуждении, считая ее дурочкой. — А от кого он меня защищал?

— Он же убийца — это всем известно. — Эдвин сделал шаг назад. — Кто знает, что у него на уме.

— Никакой он не убийца, — произнесла Лили очень-очень тихо, оттесняя Эдвина в угол комнаты. — И ты прекрасно это знаешь, но все равно ведешь себя как последний идиот и причиняешь мне этим боль.

Эдвин уже открыл рот, намереваясь возразить, но конец фразы его обескуражил.

— Что? Боль, тебе?

— Да, Эдвин, именно мне, — твердо повторила Лили. — Мне нравится лорд Килбурн, и я считаю твою жестокость по отношению к нему — и ко мне — совершенно непростительной. Он здесь, на этой вечеринке.

— Я видел его только что, в столовой, — угрюмо произнес Эдвин. — Он называет себя нелепым именем Смит.

— Он здесь для того, чтобы найти настоящего убийцу. И предупреждаю: даже думать не смей, чтобы опять его сдать, понятно?

— Я… — Эдвин судорожно сглотнул. — Но, Лили…

— Никаких «но»!

Совершенно шокированный ее тоном, он опустил голову и пробормотал:

— Да, хорошо, как скажешь…

— Прекрасно! — Лили развернулась, намереваясь уйти, чтобы не наговорить лишнего, но Эдвин поймал ее за руку и нервно откашлялся.

— Думаю, я должен тебя предупредить…