Мое побережье (СИ)

Всегда одно и то же.

Хоть он и обнимал ее за талию перед зеркалом какого-то, судя по освещению и обстановке, клуба, а она позировала с его телефоном в руках, удушливой волны ревности я не испытала — лишь неприязнь вперемешку со старательно глушимой обидой. Конечно, ему было по карману купить такой, как выражался Хоган, «бриллиант». Но купить ей душу, которая не находила отражения во взгляде, он не в состоянии.

Страшно сомневаюсь, что он вдруг «изменится» и начнет строить «серьезные отношения» с данной особой, какой бы фантастически красивой она ни была. Слишком хорошо я знаю Тони.

В раздевалке началась шумиха: Габриэль, славившаяся своим горячим темпераментом, встряла в словестную перепалку с одной из девочек. Впрочем, в ее стиле было бы перевести дело в русло физических увечий — тот же Хэппи мне рассказывал, что у нее дома не все гладко: отец ушел к какой-то студентке, а мать, мол, пристрастилась к алкоголю и проводила ночи с сантехником; воистину, мальчишки — сплетники, хуже девочек. Меня сии подробности интересовали мало, и я особенно не вслушивалась. Держаться подальше от греха — главное уяснила.

У зеркала я предпочла не задерживаться — со своим телосложением и этой великоватой футболкой отражение демонстрировало ни больше ни меньше пародию на персонажей из «Трупа невесты».

Я возилась с волосами, собирая их по бокам и планируя заколоть на затылке, преодолевая короткое расстояние от раздевалки до зала и глядя под ноги. И потому, наверное, тихо ойкнула, не заметив выходящего из-за угла человека.

Заколка выпала из пальцев, а нос уперся в белый логотип «Led Zeppelin».

От неожиданности Старк, по всей видимости, даже не успел затормозить; по инерции схватил меня за плечи, не позволяя врезаться всем телом, отстраняя. Мгновение — и пальцы разжимаются, съезжают ниже, к предплечьям. В темных глазах, стоит поднять голову, мелькает осознание. Взгляд смягчается.

А я вдруг задерживаю дыхание, не имея ни малейшего понятия, как следует вести себя в подобных ситуациях дальше.

Не оформившиеся вопросы так и сыпались один за другим в эти почти черные радужки. Язык во рту шевельнулся, будто бы произнося имя с такими же вопрошающими интонациями, как в тот раз, за несколько секунд до спуска на тормозах, пока еще можно было остановиться. У него красивое имя. Наверное, так же думает и его нынешняя кукла, когда он…

Стыд, когда мозг подкинул самые неуместные, откровенные и предательские образы, на какие только был способен, вырвав яркие картинки из воспоминаний, задушил. Сердце сделало лишний удар, стоило взгляду скользнуть к сжатым губам, и я ощутила, почти с ужасом, как низ живота начинает тянуть.

Этот безумный, горячий рот. Ощущение его скользящего языка.

О, господи. Щеки тут же вспыхнули румянцем.

— Прости, — я слабо дернула кистями, и руки моментально разжались. Пока я нервно заправляла рассыпавшиеся пряди за уши и переваривала мысль о заколке, упавшей где-то рядом, Тони успел нагнуться и поднять ее. — Спасибо.

— Не стоит, — на автомате.

Таким жаром к коже и таким холодом в голосе. Этот контраст сводил с ума — заставлял съезжать с катушек по-настоящему, огорашивая осознанием незыблемой потребности. Пусть не рядом. Пусть до бесконечности воспроизводясь в воспоминаниях. Разъедал мозг, выжигал внутренности. Зачем?

Нужно. Он нужен.

Я успела отойти на несколько шагов. За спиной уже раздавались голоса других девчонок, шествующих к залу. Развернулась на полпути, открывая рот, да так и замирая в нелепой позе, прижимая заколку к груди.

— Слушай… — Тони обернулся на звук голоса. Не дождавшись продолжения, демонстративно вздернул бровь, тем самым выражая свой немой вопрос. — А, в общем, не важно, — сбежать и застрелиться — именно в таком порядке, как можно скорей. — Ай!

Какая за дурацкая мания — хватать людей за локти?

— Что?

— Где Хэппи?

Фраза явно сбила его с хода мыслей; Старк растерянно моргнул, и я практически с садистским наслаждением скопировала его выражение лица несколькими секундами раннее.

— В зале, на лавке сидел.

— Спасибо, — с нажимом, настойчиво дергая рукой, на которой расцвели белые следы от его пальцев, тут же, правда, исчезая, сменяясь легким покраснением.

— Это все?

— Да, это все.

Он фыркает, а я чуть не путаюсь в ногах, когда разворачиваюсь и с наигранной стремительностью удаляюсь в сторону игровой площадки.

Боже. Так глупо, что хочется удавиться.

Я погнала мысли прочь, не желая ни на минуту задумываться о том, какого черта только что произошло, здесь — до начала урока оставалось всего ничего. К тому же, день вряд ли улучшится, если я поддамся собственной рассеянности и начну спотыкаться на ровном месте, подставляться под мяч и прочее, прочее, прочее, слишком увлекшись очередной порцией бессвязных рассуждений и внутренним монологом о насущном.