Моё пост-имаго

– Это трубы для скорых грузовых пересылок, – сказал начальник станции. – Направления «Канал», «Фабрики» и «Район Набережные». Четвертая труба предназначена для частных отправок. Но ею пользуются довольно редко: все предпочитают бандероли регулярной почты.

– Они сейчас подключены?

– Разумеется. Как и все прочие трубы в центральной рубке. Могу я узнать причину вашей заинтересованности грузовыми трубами, сэр?

– Конечно. Прошу вас, подойдите.

Начальник станции приблизился, осторожно обойдя тело мистера Морриса и лужу вокруг него, и доктор указал ему на нечто чернеющее на краю одной из труб. Среди похожей на золу пыли было несколько капель крови.

– Уж не думаете ли вы… – начал мистер Фойл.

– Куда ведет эта труба? – спросил доктор.

– Э-эм… северное направление. Станция «Пыльная площадь». Но… но как? Как она могла туда проникнуть? Если эта тварь настолько большая, как ее описывают, то как она смогла залезть в трубу?

Доктор пожал плечами. Ему оставалось лишь гадать: быть может, Черный Мотылек сложил крылья каким-то причудливым образом или же попросту обернулся ими.

– В любом случае, мистер Фойл, – доктор Доу мрачно поглядел на начальника станции, – эти черная пыль и капли крови говорят нам не только о том, куда именно делся Черный Мотылек.

– О чем же еще?

Доктор заглянул в темную непроглядную пасть грузовой трубы и сказал:

– О том, что, вероятно, на станции пневмопочты «Пыльная площадь» нас также будет ожидать чья-то смерть.

Интерьер, если можно так выразиться, паба «В чемодане» действительно чем-то напоминал внутренности чемодана. Клетчатая ткань, которой были обиты стены, походила именно что на обивку, а завсегдатаи – на клопов, непрестанно забивающихся внутрь и путешествующих среди вещей.

В преддверии шквала паб был битком забит. Сейчас здесь собрались все те, кто вызывал у доктора Доу справедливое раздражение одним своим видом, – общению с каждой из этих личностей он предпочел бы даже унылые затяжные рассуждения (с намеком) миссис Трикк на тему бесконечных племянниц ее многочисленных подруг. В глубине паба сидела компания шумных железнодорожников, за столиками у окон заливалось элем, играло в карты и гоготало местное отребье, у стойки терлись забежавшие промочить горло, пока жена не видит, соседские пьянчужки. В поисках одного из последних сюда и забрела миссис Герри.

– Прошу вас, не шевелитесь, миссис Герри, – попросил доктор Доу, осматривая сидящую на высоком стуле у стойки женщину.

– Ой, господин доктор, у вас такие холодные пальцы, что я даже не знаю…

Миссис Герри была яркой представительницей коренных жителей Саквояжни: волосы убраны и расчесаны, но при этом выглядят неряшливо и взлохмаченно, шляпка сидит набекрень, вокруг глаз чернеют синяки, а лицо едва угадывается где-то под толстым слоем дешевой пудры. Ох уж эта пудра – она делала местных женщин похожими то ли на мертвецов, то ли на клоунов, то ли на мертвых клоунов. Сейчас у миссис Герри сильно отекла левая щека, раздулась, словно она держала во рту кусок пирога размером с кеб.

– Я так понимаю, вам недавно удаляли зуб, – заметил доктор, ощупывая щеку и подбородок женщины.

– Да, было! – сказала она. – Болел неимоверно, вот и выдернули. Взяли у мистера Доррера, кузнеца, его клещи, оп – и нету зуба. Кровищи налилось – целая чашка!

– Боюсь, у вас абсцесс, миссис Герри, – сообщил доктор Доу. – Такое порой бывает после удаления зубов. Я советую вам поскорее обратиться в городскую лечебницу.

– Это в нашу мясницкую-то? – миссис Герри всплеснула руками. – Даже не уговаривайте, господин доктор! Они же только хуже сделают, еще и поиздеваются над бедной женщиной! Само пройдет!

Доктор поморщился. Вот это «Само пройдет!» раздражало его сильнее всего.

– Я бы все-таки посоветовал не затягивать с этим. Вам стоит пойти в лечебницу, сделать просвет и узнать у доктора по поводу операции.

– Свет-просвет? Это когда они червяка заставляют глотать, а потом фонарем светят?! Нет уж, никому Гертруда Герри не показывала свои косточки и никому не станет! Внутренности – это сугубо личное дело дамы. А там же все доктора, небось, джентльмены? Да и муженьку моему, мистеру Герри, больше нравятся пухленькие. – Она повернулась к доктору отекшим профилем. – С этой стороны, глядишь, и симпатичнее для него окажусь.

Доктор Доу едва сдержал тяжкий вздох. Местной приземленности мышления могло составить конкуренцию лишь местное невежество.

– Как вам будет угодно, миссис Герри, – сказал он. – Но мой совет остается прежним.

– Ой, спасибо, господин доктор! Вы сама забота, прямо как моя старенькая мамочка!

Доктор Доу понадеялся, что это все же не так. А миссис Герри отправилась искать мужа в следующий паб.

– Вам налить, господин доктор?! – пробасил на все помещение хозяин заведения Билли Криспи, получивший прозвище Кулаки за поистине огромные волосатые кулачищи, в которых здоровенные кружки для эля казались сущими наперстками.