Мое прекрасное забвение

– Его можно пересматривать снова и снова.

Хейзел, Рейчел и ее парень вернулись в приемную. Девушка крепко обняла сестру, и они распрощались со слезами на глазах.

– Рождество уже на носу, – сказал Трентон.

Когда Рейчел ушла, Хейзел улыбнулась, но в ее глазах стояла легкая грусть.

– Черт возьми. Я ее обожаю.

– Ты их всех обожаешь, – сказал Трентон. – Если каждый день будешь встречаться с кем-то одним, то хватит на весь месяц.

Хейзел толкнула Трентона локтем в бок, и он ответил ей тем же. Они дрались прямо как брат с сестрой.

– Итак, – сказала Хейзел, чавкая жвачкой. – Я слышала вашу болтовню. Не верю, что ты боишься сделать тату.

– Совсем нет, – покачала я головой.

В приемную вошел Кэлвин.

– Бишоп приходил? – спросил он.

Хейзел покачала головой.

– Нет, Кэл. Ты уже спрашивал меня сегодня. Мы как раз обсуждали первую татуировку Кэми.

Кэлвин окинул меня взглядом с головы до ног.

– Для нашего дела плохо иметь секретаря без татуировок. Ты можешь загладить вину, взяв несколько часов в воскресенье.

– Только если позволишь мне заняться учебой, когда нет работы.

– Договорились, – пожал он плечами.

Мои плечи осунулись. Я не ожидала, что он согласится.

– Давай я сделаю тебе пирсинг в носу, – сказала Хейзел. Ее глаза оживленно засветились.

– В другой раз, – ответила я.

– Куколка, не дай им уговорить тебя делать то, что ты не хочешь. Нет ничего постыдного в том, что ты боишься иголок, – сказал Трентон.

– Я не боюсь, – раздраженно ответила я.

– Тогда давай я сделаю тебе татуировку, – сказал он.

– Ты же, черт побери, барменша, – проговорила Хейзел. – У тебя должна быть по крайней мере одна татуировка.

Я сердито глянула на обоих.

– Это что, групповое давление? Как неоригинально.

– И каким образом я давлю на тебя? – сказал Трентон. – Я просто посоветовал не поддаваться на чьи-либо уговоры.

– А потом сказал позволить тебе сделать мне тату.

Он пожал плечами.

– Признаюсь, я буду безумно рад, что сделал тебе татуировку. Это то же самое, что лишить тебя девственности.

– Что ж, для этого придется переместиться в прошлое, а такого не случится, – ухмыльнулась я.

– Вот именно. Так что это самый лучший вариант. Доверься мне… – вкрадчивым голосом сказал он.

– О боже! – издала смешок Хейзел. – Стыдно признаться, но я чуть не повелась на эту фразу.

– Да? – испытывая внезапную неловкость, спросила я. – Из-за Трента?

Она расхохоталась.

– Если бы! – Хейзел закрыла глаза и поморщилась. – Бобби Принс. Обольститель. Крошечный пенис.

Последнее предложение она сказала фальцетом и подняла вверх указательный и большой пальцы, сводя их вместе.

Мы все разразились смехом. Хейзел промокнула слезы под глазами. Как только мы успокоились, я поймала на себе взгляд Трентона. Когда он так смотрел на меня, я забывала о благоразумии. Мне просто захотелось насладиться молодостью и перестать слишком много думать.

– Хорошо, Трент. Лиши меня девственности.

– Серьезно? – выпрямился он.

– Так мы будем это делать или нет? – спросила я.

– Что именно ты хочешь?

Он подошел к компьютеру и сунул в рот ручку, прикусывая ее.

Немного подумав, я улыбнулась.

– «Куколка». На моих пальцах.

– Ты издеваешься? – ошеломленно сказал Трентон.

– Не подойдет? – спросила я.

Он усмехнулся и вынул ручку изо рта.

– Мне нравится… очень… но для девственницы перебор.

Он снова прикусил ручку и положил ладонь на мышку.

– Если я собираюсь лишиться девственности, то хочу, чтобы все было правильно, – усмехнулась я.

Ручка выпала изо рта Трентона и покатилась по полу. Он нагнулся поднять ее.

– Э… э… есть предпочтения по шрифту? – спросил он, взглянув на меня, потом сделал набросок на компьютере.

– Я хочу, чтобы она выглядела женственно, а не так, будто я только что вернулась с зоны.

– Цветную? Или черно-белую?

– Черный контур. Не знаю насчет цвета. Может, голубой?

– Голубой, как «смурфик»? – подшутил он. Я ничего не ответила. – Как насчет переходного цвета? Голубой внизу, а кверху буквы постепенно тускнеют.

– Потрясно, – сказала я, подталкивая его плечом.

Как только я определилась со шрифтом и цветом, Трентон напечатал кальку, и мы направились к нему в зал.

Я села на стул, Трентон подготовил оборудование.

– Будет офигенно круто, – сказала Хейзел, присаживаясь неподалеку от меня.

Трентон натянул резиновые перчатки.

– Я использую одну иглу. Но все равно будет чертовски больно. Здесь прямо по кости, на пальцах у тебя нет жировой прослойки.

– А где она у нее есть? – сказала Хейзел.

Я подмигнула ей.

Трентон коротко усмехнулся, промыл каждый палец зеленым мылом, вытер полотенцем, потом нанес на ватный диск спирт и протер те пальцы, на которые собирался набить татуировку.

– Возможно, одного сеанса будет недостаточно. Придется делать еще раз.

На очищенную спиртом кожу он нанес немного вазелина.

– Правда? – нахмурилась я.

Хейзел кивнула.

– Ага. На ногах то же самое.

Трентон приложил кальку.

– Что думаешь? Прямо? Так это должно выглядеть?

– Главное, не допусти орфографической ошибки. Не хочу ходить как дура с ошибкой в татуировке.

Трентон усмехнулся.

– Все написано правильно. Я был бы полным кретином, если бы не смог правильно написать короткое слово.

– Сам это сказал, – подшутила я.