Мое советское детство

"…Если была бы в мире сила, которая вернула бы всех, связанных с золотом Территории, погибших в маршрутах, сгинувших в «сучьих кутках», затерявшихся на материке, ушедших в благополучный стандарт «жизни как все», – все они повторили бы эти годы. Не во имя денег, так как они знали, что такое деньги во время работы на Территории, даже не во имя долга, так как настоящий долг сидит в сущности человека, а не в словесных формулировках, не ради славы, а ради того непознанного, во имя чего зачинается и проходит индивидуальная жизнь человека. Может быть, суть в том, чтобы при встрече не демонстрировать сильное оживление, не утверждать, что «надо бы как-нибудь созвониться и…»

Чтобы можно было просто сказать «помнишь?» и углубиться в сладкую тяжесть воспоминаний, где смешаны реки, холмы, пот, холод, кровь, усталость, мечты и святое чувство нужной работы. Чтобы в минуту сомнения тебя поддерживали прошедшие годы, когда ты не дешевил, не тек бездумной водичкой по подготовленным желобам, а знал грубость и красоту реального мира, жил как положено жить мужчине и человеку. Если ты научился искать человека не в гладком приспособленце, а в тех, кто пробует жизнь на своей неказистой шкуре, если ты устоял против гипноза приобретательства и безопасных уютных истин, если ты с усмешкой знаешь, что мир многолик и стопроцентная добродетель пока достигнута только в легендах, если ты веруешь в грубую ярость твоей работы – тебе всегда будет слышен из дальнего времени крик работяги по кличке Кефир: «А ведь могем, ребята! Ей-богу, могем!»

День сегодняшний есть следствие дня вчерашнего, и причина грядущего дня создается сегодня. Так почему же вас не было на тех тракторных санях и не ваше лицо обжигал морозный февральский ветер, читатель? Где были, чем занимались вы все эти годы? Довольны ли вы собой?.."

(с) Олег Куваев "Территория".

90. Пять ран

"Синко Льягас" – в переводе с испанского "Пять ран Христовых", это название испанского фрегата, который захватил капитан Блад и его команда беглых рабов. Позже Питер Блад переименовал корабль в "Арабеллу", в честь Арабеллы Бишоп, своей возлюбленной.

Но мне всегда больше нравилось испанское название, оно звучало, как древнее магическое заклинание, как песнь чести, справедливости, доброты, мужества и благородства. Именно поэтому корабль с таким именем не мог быть во власти плохого человека – и закономерно перешел от недостойного мерзкого дона Диего под командование к благородному и ироничному Питеру Бладу… А женщины… А что женщины? В детстве я считал, что любовь – это не повод переименовывать хороший корабль. При всех моих искренних симпатиях к Арабелле.

В общем, я, как многие советские дети, был "книжным Маугли". В раннем детстве потерялся в библиотеке и был воспитан книгами.

Но на самом деле моя история не о корабле, конечно. А о том, как книжный Маугли сталкивается с удивительным и странным миром женщин. И возможно, когда-нибудь этот человеческий детеныш, по примеру Питера Блада, тоже переименует свой корабль в честь какой-нибудь прелестной дочери губернатора… Но не буду забегать вперед. Это тема для другого рассказа.

91. Двоюродный дед