Мое темнейшество

– Зря стараешься, – хмыкнул я. – Кара небесная – она и в подполе найдет. А вот как вымолить прощение у богов, только мне ведомо. И я, так и быть, поделюсь с тобой этим секретом. – Сделал паузу, окинув притихшего супружника взглядом. – Если ты еще хоть раз даже пальцем или взглядом или повысишь голос… Знай, рука твоей жены может дрогнуть и пролить, скажем, настойку белладонны над твоим завтраком. Или эликсир фапии, чьи пары смертельно ядовиты, на подушку…

– Она не посмеет, – уже с сомнением отозвался муженек.

– Хочешь проверить? Мест на погосте еще много… – протянул я.

Судя по виду абсолютно трезвого, белого как полотно, с расширенными от испуга зрачками Матеуша, проверять он не жаждал.

– То-то же, – хмыкнул в ответ. – Так что веди себя хорошо.

С этими словами я поднялся слитным движением со скамьи, на которой сидел, и направился к двери. Правда, на пути у меня лежали ноги Матеуша. Я их перешагнул, а заодно наложил заклятие онемения на всю нижнюю часть тела у мужика. А пока у него мысли дойдут до головы, ноги могут дойти до Иридии. А там детина решит поднять на жену руку.

Так что пусть сейчас посидит, испугается как следует, еще больше осознает все – и тогда-то уже сможет встать.

Уже на пороге обернулся и добавил как бы между прочим:

– Жду тебя на мою следующую мессу. И чтобы сидел с женой в первом ряду. Я проверю.

Матеуш испуганно икнул, но перечить не посмел. Хотя по глазам видно было: ой как хотелось!

Я же остановился не просто так, но на всякий случай оставил сигналку. Хотя и сомневался, что мужик рискнет поднять руку: трусом он был изрядным. А распоясался потому, что не встретил отпора от самой Иридии и ее родни. Когда же понял, что за жену не только есть кому заступиться, но и она стала опасной, враз стих.

Но хоть я и был уверен в том, что больше Иридию не обидят, все же решил перебдеть с охранкой. Беспокоился за дуреху. Жалко ее было.

Глава 11

Когда я вышел на улицу, по городу уже ползли сумерки. Мягкие, они ступали, как черные коты. Выглядывали из подворотен, расстилались по углам… Солнце садилось, а мне хотелось… Нет, не есть. Жрать.

Только вот память услужливо напомнила, что дома шаром покати. Последний кусок пирога доел еще утром, перед мессой.

Я шел по мостовой, прикидывая, не завернуть ли в харчевню, и перебирая в уме, сколько монет у меня осталось в кармане. По подсчетам выходило, что ноль целых фиг десятых. Уже прикинул было, не проверить ли копилку с подаяниями у входа в храм. Вроде стояла там такая… На замке. Но тут из-за очередного поворота, которых было много на моем пути, выскочил мужик. Да не просто мужик, а тот самый, у которого я намедни спасал брюхатую жену. Ну, ту бабу, что поперлась на болото накануне родов…

– Ваше светлейшество! – радостно возвестил молодой папаша, который был навеселе. Везло мне сегодня на хмельных, что сказать. – А я в храм приходил после мессы сегодня, а вас уже не было… Вы извините, что я на проповедь не заглянул. Так больно повод был хороший. Родины отмечали! Второй день подряд. Мы думали завтра позвать вас, чтобы вы дитя наше освятили перед ликом богов. Уж расстроились, что в храме вас нету. И дома никто не отворил… А тут такая радость: вы – и мне навстречу. Не иначе как провидение! – тараторил мужичок. – Пойдемте со мной! Вы же, наверное, голодный… А у нас столько наварили…

Предложение было заманчиво, особенно для моего желудка, потому-то я и согласился. И вот когда меня привели в уже знакомый дом, я понял: варили мужики. И в основном первача. Чтоб нажраться…

Впрочем, кроме запотевших, чуть мутноватых бутылей на столе действительно была и еда. Так я увидел полуразделанного запеченного гуся, мелкие пирожки (целую огромную миску), нарезанные овощи, отварную картошку, зелень… И понял: остаюсь!

Правда, о своем решении я уже скоро пожалел. Но только после того, как наелся. О чем и сообщил, попытавшись встать.

– Вы как, сытый? – заботливо уточнил молодой папаша.

– По горло, – заверил я, думая, что с тем и отпустят.

Ха! Как бы не так! Меня усадили, заверив, что вот-вот будет пирог с куриными потрошками. А пока его ждали, в меня постоянно пытались что-то влить: то злополучный первач, то мухоморовку, то эль, то настойку…

Я не представлял, как люди могут столько пить и при этом не сдохнуть! Но марисмольцы назло всем смертям опровергали мыслимые и немыслимые законы логики, физиологии и магии и… наливали!

Когда уже ночь вступила в свои права, я попытался тихо улизнуть, прихватив остатки гуся. Но на пути к двери мне подсунули вместо гуся под мышку бутыль. Пришлось возвращаться и делать замену. И так – несколько раз!

В итоге я принес домой и гуся, и бутыль, и еще корзину с мочеными яблоками! Что ж, неплохой улов, а главное – сытный! С такими мыслями я уже был готов завалиться спать, искренне надеясь, что следующий день будет лучше, но тут вспомнил про Одо.

А точнее, о том, что не отписал своему приятелю, который сюда меня отправил (хотя по ощущениям – просто послал) в качестве преподобного.