Могила Густава Эрикссона

– Ладно, чего уж там. Я ведь тоже виноват перед тобой. Как ты там Меня называл? Сценарист хромой судьбы?

– Я тебя ни в чём не виню, Господи. Это была моя жизнь, и я её прожил.

– Ну, тогда вот тебе билет на автобус, – Он протянул мне самый обычный автобусный билет. – Давай на посошок, и попрощаемся.

Мы допили коньяк.

– Прости меня, Господи!

– Я тебя давно простил, – Вседержитель пожал мне руку и…

……….

…И я снова оказался в здании автовокзала. В руке у меня был билет на автобус. Пунктом назначения значилась деревня Новоалександрово. Время обозначено не было, насколько я мог понять, время здесь вообще не существовало. А маршрут был всё тот же, что и во времена моего детства, – тридцать третий. Только шёл он теперь не от платформы «Долгопрудный», а с этого автовокзала, на котором все мы рано или поздно оказываемся.

Пока я рассматривал билет, ко мне подошёл Михаил Архангел, и тоже на него посмотрел.

– Отличный маршрут, браток. Хорошо, что всё так сложилось. Я за тебя переживал.

– Спасибо на добром слове, – ответил я. – А не подскажешь, брат, где перрон, с которого идёт тридцать третий?

– А ты выходи из автовокзала налево и всё иди и иди. Там увидишь.

– Ещё раз спасибо. Ну, бывай, – и я маршевым шагом зашагал к выходу.

Над переполненным перроном до Зоны размышлений небо бороздили лиловые тучи, постоянно сверкали молнии, и лил проливной дождь. Но стоило пройти метров двадцать в указанном охранником направлении, как надо мной разлилась чистая и прозрачная синева, едва покрытая белыми пушистыми облачками и залитая золотым солнечным светом. Я проходил мимо отведённого для курения места и решил остановиться. А вдруг там курить уже нельзя?

Не успел я закурить, как ко мне подошёл высокий, статный и солидный мужчина со слегка полноватым лицом и аккуратной комсомольской причёской. Мужики с такой внешностью обычно нравятся бабам до безумия. Он поздоровался со мной:

– Здравствуй, Юр! Ты узнаёшь меня?

– Как не узнать, Сергей Андреевич. Искренне сочувствую, что Вы тоже здесь оказались.

Это был третий по счёту из тех, кого я застал, начальник отдела «Ховрино», где я начинал службу. Перед ним отделом руководил старый заслуженный опер, просто хороший человек и большой друг Алика Гумматова, Михаил Сергеевич. Потом Михаила Сергеевича буквально снесло, чтобы получить его должность, юное дарование, столь неудачно столкнувшееся со мной на бежецкой делюге. А когда любезнейший мой Роберт Иванович оставил наш отдел, чтобы занять должность начальника окружного уголовного розыска, пришёл Сергей Андреевич.

Был он персонажем сугубо положительным и должности своей вполне соответствовал, несмотря на относительную молодость. В своё время он получил очень хорошее гуманитарное образование, но работать по нему не стал, а пошёл по комсомольской линии. И наверняка вырос бы из него крупный комсомольский вожак, да грянули 90-е, и это стало неактуально. И пошёл тогда Сергей Андреевич работать в милицию, причём в милицию общественной безопасности, чтобы быть поближе к народу. Учился новому он исключительно быстро и уже спустя несколько лет стал молодым и подающим большие надежды руководителем.

У Сергея Андреевича был хороший вкус и чувство меры, человеком он был вежливым, обходительным и уравновешенным. Возможно, именно поэтому он и недолюбливал сотрудников криминальной милиции, где работали одни сплошь неврастеники.

К судьбоносным коллизиям, происходившим в стране и поставившим с ног на голову миллионы жизней, в том числе и его собственную, Сергей Андреевич относился спокойно. Он был реалистом и принимал действительность, как она есть. Не из тех он был людей, что с голыми руками бросаются под танки.

Став начальником отдела, он вполне сносно организовал работу. Ну, разве что был небольшой перекос в предпочтении участковым инспекторам в сравнении с сотрудниками уголовного розыска. Но и тут нового начальника можно было понять: участковыми работали солидные люди, смотрящие на жизнь трезво и без иллюзий, а в уголовном розыске – пьяницы, психопаты и идеалисты.

И сам Сергей Андреевич смотрел на жизнь трезво и без иллюзий. У него были две дочери, одна из которых была обездвиженным инвалидом. И он прекрасно понимал, что мы живём в такую эпоху, когда никто, кроме него, о его дочерях не позаботится, и никто им не даст ничего, если он им ничего не даст. В это же время на территории отдела проживало весьма значительное количество спившихся и деградировавших людей, у которых не было ни близких, ни дальних родственников. В случае исчезновения этих деградантов, кому должны были достаться принадлежащие им квартиры? Государству, вовсе не собиравшемуся заботиться о дочерях нашего нового шефа? Но это же несправедливо! А с любой несправедливостью Сергей Андреевич привык бороться ещё со времён своей бурной комсомольской молодости.

И вот теперь этот человек стоял рядом со мной на площадке для курения небесного автовокзала. Сергей Андреевич был не из тех людей, что любят рассусоливать, его и ценило руководство за то, что он был человеком дела. К делу он сразу и перешёл: