Могила Густава Эрикссона

– Ты хоть самому себе не ври. Любил он! Почувствовал приближение старости, вспомнил всю свою волчью жизнь и понял, что подыхать будешь под забором, как бродячая собака. Это тебе не понравилось. Нашёл молодую девчонку, задурил ей голову и жизнь искалечил. Она со своей внешностью и умом, знаешь, какую партию могла сделать? А что ты ей дал? Бедность на грани нищеты и постоянно наблюдать твои метания и истерики? Да ещё эти твои: «она меня не понимает», «нам не о чем говорить». Ты, если тебе интересно, вообще любить не умеешь. Любовь, даже между мужчиной и женщиной, – это великая работа, это когда надо уметь отдавать, а не брать. Это когда надо забывать о себе, лишь бы ей было хорошо. Ты – эгоист до мозга костей и любить умеешь только себя. Ты постоянно считал, что она тебя не любит, а ведь ты просто слепой. Вот Ланка твоя умеет любить. Сколько раз она могла от тебя уйти, что она теряла? А она всё терпела и всё выносила, потому что, будучи совсем девчонкой, полюбила это ходячее недоразумение, тебя то бишь. Ты всё говорил, что у вас интересы не совпадают. А она жила твоими интересами и позволяла тебе оставаться таким, как ты есть. И терпела все твои истерики, похождения и авантюры. И ждала тебя с работы, откуда ты мог и не вернуться, и из твоих этих поездок дурацких, тоже мне – пират XXI века. И ребёнка твоего растила в то время, когда тебе было не до него. Любил он! Знаешь, когда я в тебе окончательно разочаровался и понял, что ты неисправим?

Я стоял понуро, и возразить мне было нечего:

– Когда, Господи?

– Я понял, что ты Моих подарков не ценишь и это чудо, что Я тебе послал, Ланку твою, не любишь. И решил я за месяц до твоей смерти испытать тебя. Послал тебе любовь, причём на выбор: хочешь, – эту выбирай, хочешь, – эту. И что ты сделал?

– Отказался.

– А почему ты отказался?

– Потому что у меня семья и ребёнок, а новую жизнь на шестом десятке не начинают…

«Сейчас он всё-таки отправит меня в эту самую Зону», – подумал я. Господь смотрел гневно.

– И опять ты всё врешь! Пытаешься меня убедить, что ты человек с высокими морально-этическими нормами. А на самом деле, в этой ситуации ты думал только о себе. Твой выбор очень удобен: и делать ничего не надо, и ответственность за чужую жизнь брать не надо, и тебе комфортно, и всегда можно перед самим собой оправдаться. Так или не так?

– Во всём прав Ты, Господи.

– Тот, кто любить не умеет, любви не достоин. Так что про жену – забудь. К тому же, какая она тебе жена? Ты всё хлещешься, что человек верующий и православный, а что же ты с ней обвенчаться забыл?

Я стоял совсем раздавленный:

– Нечего мне Тебе сказать, Господи.

– Вот и не говори ничего.

– А как же быть с сыном? Его-то я всё-таки люблю…

– Заткнись, ублюдок! – Бог рассвирепел. – Про сына вообще молчи. Ты, прям, как твой папаша. Что ты дал Тимошке? Фамилию эту вашу, которая, похоже, ещё в начале XVII века была проклята, иначе её носители так бы не мучились? Ещё попытался привить ему все свои пристрастия по своему образу и подобию. Чтобы из него вырос такой же рефлексивный истерик, как ты. Или уж, чего там, пусть сразу становится князем Мышкиным. Ты завёл Тимку себе для забавы, ни разу не подумал, а что ему самому интересно, этому маленькому человечку. А какой ты старт ему обеспечил? Ещё покруче, чем твой отец – тебе. Похоже, придётся сыну в этой жизни помучиться по полной программе. Так что, лучше бы ты молчал.

И я действительно замолчал. После долгой паузы я сказал, наконец:

– Знаешь что, Господи, нечего Тебе решать, куда меня отправить. Ничего, кроме этой Зоны размышлений, я не заслужил.

– Так-то оно так. Но смягчающих обстоятельств у тебя действительно много, – Высший Судия задумался и наморщил лоб. – Слушай, а ведь сто процентов у тебя в рюкзаке лежит бутылка «Старого Кенигсберга». Давай-ка доставай. Глотнём, может дело попроще пойдёт.

Я с опаской полез в рюкзак. Что за ерунда? Бог, пьющий дешёвый коньяк? Или всё-таки тоже склеивший ласты удивительный Мастер Лукьянов решил меня гениально разыграть?

Кем бы он ни был, мой собеседник смачно выпил грамм сто из горла и протянул бутылку мне. Я хлебнул, и тут меня осенило:

– А знаешь что, Господи? У меня есть предложение. Ты наверное замечал, как я люблю эту землю, странствовать по ней, храмы Твои смотреть. Вот и преврати меня в белого журавля. Буду летать из конца в конец и всей этой красотой любоваться. По-моему, достаточно скромное желание, как ты считаешь?

После коньяка Вседержитель ещё и закурил, что вполне вязалось с Андрюхиным образом.

– Кстати, твоя любовь к Руси и то, что тебе Мои дома нравится изучать, – одно из смягчающих обстоятельств. В целом, предложение хорошее. Но не получится. Видишь ли, после смерти превратиться в журавля – большая честь. Это ещё надо заслужить.

– А как?