Мои 99 процентов

Выглядит он, впрочем, так, будто совсем недавно еще был голым: волосы всклокочены, на сизой от пробивающейся щетины щеке отпечатался след подушки. Роскошный мужчина!

– Дарси, сделай одолжение, веди себя прилично.

– Не могу нести ответственность за то, что говорю до шести утра, – развожу я руками. – И до кофе. А теперь послушайте меня внимательно, пожалуйста. Я хочу, чтобы с этим камином обращались как с человеческим ребенком. – Я похлопываю ладонью по каминной полке и удаляюсь в кухню.

– Что, босс, проспал? – ухмыляется молодой и, не дожидаясь ответа, идет за мной.

Он мускулистый и коренастый, полный юношеского задора. Заявись он ко мне в бар, я бы определенно потребовала у него удостоверение личности. Может, он ученик – Том следующего поколения? Подай. Подтяни. Унеси.

– Вы сказали – кофе? – Он прислоняется к тумбе.

– Угу. Кто будет?

– Нам нужно распаковать кое-какое оборудование, – говорит Том.

– Кофе выпить – секундное дело. – Я вытаскиваю из пустого шкафчика несколько кружек.

Если я хоть что-нибудь понимаю в этой жизни, так это то, что, выпив чего-нибудь горяченького, люди чувствуют себя лучше.

– Тому, думаю, понадобятся две кружки кофе. – Я ухмыляюсь ему через плечо.

Может, если я немного разряжу обстановку, он не будет чувствовать на себе такого давления, требующего от него идеальности во всем?

– Распакуйте оборудование, – отрывисто бросает Том низким голосом, какого я у него не слышала никогда в жизни.

Таким голосом надо произносить: «На колени!» Ноги у меня подгибаются, и мое тело отзывается согласным «О’кей».

Все трое разворачиваются и выходят во двор. Том бросает на меня мрачный взгляд и направляется следом за ними. Оставшись в одиночестве, я с шумом и свистом выдыхаю. Представляю, каково это – подчиняться Тому Валеске. Он, наверное, единственный мужчина, которому я бы доверилась в этом отношении.

Так, пора завязывать думать на эту тему.

– Да, не знаю, каким образом, но в какой-то момент я все испортила, – говорю я Патти.

Никогда еще не видела, чтобы Том так досадовал на меня. Я накладываю утреннюю порцию корма в собачью мисочку и обнаруживаю на подоконнике бывшей постирочной комнаты Диану.

– Ну что, старушка, лишили мы тебя дома, да?

Диана даже не думает оборачиваться на мой голос. Она немигающим взглядом смотрит в треснувшее окно. Шерсть у нее на загривке взъерошена, хвост обвивает передние лапы. Я даже не убедилась, что этой ночью ей было где ночевать. Если она во мне не нуждается и меня недолюбливает, это еще не значит, что я не должна продолжать попытки наладить с ней отношения. Беру ее напряженное, противящееся тельце и под мышкой несу в свою новую спальню. Там оставляю Диану с миской ее любимых рыбьих мозгов и извинениями.

Интересно, Трули не хочет завести кошку?

Кроме Дианы, самый насущный вопрос на моей повестке дня – это паспорт. Я упаковала весь дом собственными руками, но паспорт так и не обнаружился. Это просто нонсенс какой-то! Я заглянула в каждый карман, в каждую сумку, в каждую коробку из-под обуви. Возможность того, что его забрал Джейми, становится все более и более реальной. Я написала ему два сообщения. Ответа не получила ни на одно.

Делаю себе кофе в чашке с надписью «Первостатейная сволочь» – чисто из принципа – и с семенящей за мной по пятам Патти отправляюсь на поиски строителей. Они выгружают из фургона оборудование.

– Ты меня с людьми-то знакомить собираешься? – С независимым видом я делаю глоток кофе.

Том вытаскивает из недр фургона лестницу:

– Да, как только мы все это выгрузим и подъедут все остальные.

Он уже все распланировал.

– Давай я пока что-нибудь отнесу.

– Ты – клиентка.

С легким недоверием во взгляде он смотрит на мою протянутую руку, а потом поворачивается ко мне спиной и, одной рукой держа на весу две лестницы, второй подхватывает ящик с инструментами. Я даже представить боюсь, сколько все это весит.

– С дороги, пожалуйста, – говорит он и идет вдоль дома.

Патти, которая в этом деле намного опытнее меня, благоразумно держится в сторонке. На этот раз в ее взгляде читается недвусмысленное осуждение.

– Просим прощения, – говорит лысый, поскольку я преградила дорогу и им с товарищами тоже.

Тот, что постарше, молча смотрит на меня и мою кружку. Потом, видимо, приходит к выводу, что характеристика на ней совершенно справедлива, и фыркает. Давненько я не чувствовала себя такой никчемной. Неужели я по собственной воле подписалась на то, чтобы несколько месяцев бессмысленно путаться у всех под ногами?

– Можете отнести вот это, – произносит тот, что помоложе.

Я испытываю к нему абсурдный прилив благодарности за то, что хоть кто-то обращается со мной как с нормальным человеком. Парень протягивает мне тяжелый пластиковый ящик. Слегка вернув себе собственное достоинство, я иду следом за ними вдоль дома. Патти замыкает шествие.

– Где вы остановились? – спрашиваю я у молодого.

– В мотеле недалеко от Фэрфакса. Кстати, я Алекс, – говорит он, когда мы заворачиваем за угол.

Том смотрит на мой кофе, на чихуахуа, семенящую за мной по пятам, и на ящик у меня в руках.