Мой ад – это я сам

– Талисман прав, мама. Я запутался, я сбился с пути, я растерян… Ты мне снилась в тот момент, когда на меня напали эти злобные амазонки. В моем сне ты кричала: – Берегись сынок, они убийцы… Что мне с ними делать? Клянусь, я бы перебил их всех, но здесь на Плато это невозможно. Эти жуткие женщины охотятся за мною, они пытались пленить меня, они разграбили мой дом… А я, как правитель, все еще чувствую ответственность перед Хионой за их существование. Они живут в нищете, и я с радостью помог бы им, но они не хотят. Я дал возможность их детям быть всегда сытыми, а они чуть не разорвали меня в клочья!

– Не горячись, сынок. Давай начнем с того, что скоро рассвет, мне надо отдохнуть, а спать во вражеском стане с открытой дверью мне не нравится.

– Мама, та дверь, что внизу – священна! Она всегда была открыта для всех, кто приходил в храм!

– Сынок, из рассказов Агнера, я поняла, что храм здесь был при Волшебнице Хионе. У тебя же послушников нет, а потому у тебя здесь не храм, а дворец. А раз это – твой дворец, ты просто обязан позаботиться о его охране. Поэтому я считаю, тебе нужно начать с того, что превратить это здание в неприступную крепость. Возможно, ты прав и сейчас действительно не стоит закрывать входную дверь. Жители поселка не должны знать, что ты дома и готовишься к осаде. Судя по скорости, с какой ты организовал мне достойный прием, я поняла, ты занимаешься волшебством… Если это так, срочно поставь стену внутри темного зала. Без этого я не усну. Если есть вход, о котором кто-то знает, закрой и его. Потом соорудим что-нибудь понадежнее. Все это обсудим завтра. А сейчас, я просто разваливаюсь на части. Кстати, Агнер говорил, будто твои подданные пользуются бесценными гобеленами, их убогие домишки увешаны превосходными картинами, а их дикие дети швыряются друг в друга драгоценными фигурками, лучше которых нет на Земле! Я поражаюсь тебе. Какой же ты правитель, если позволил ограбить себя? И какой же ты волшебник, если разрешил им манипулировать собой? Одно хорошо. Судя по твоему цветущему виду, ты отлично отдохнул! Ладно… Не слушай мою воркотню. Я просто устала…А вообще-то, я действительно безмерно счастлива, что нашла тебя, родной! Давай-ка, сынок, теперь и я отдохну.

– Спи спокойно, мама! Набирайся сил. А я начну с того, что сделаю наш дом неприступным.

– Сделай, дорогой, и побыстрее. Но только так, чтобы никто не заметил, что это твоих рук дело! Да, запомни! Мальчишки, наверняка, днем носятся по твоему дворцу. Заметят перемены – все селение будет здесь через час.

Гарм, выйдя из комнаты, в которой разместил королеву-мать, споткнулся о какой-то обломок, выругался, а потом твердо решил:

– Хватит всем потакать! Замурую входную дверь! И зал уродовать не стану. Я перед рассветом устрою такой оползень, что никто днем с огнем не найдет, где был вход!

Потом, чуточку поостыв, сел на грязную ступеньку и задумался.

– Я давно уже не мальчик, а потому обязан все называть своими именами. Невозможно себе признаться… Но если быть честным, то я заурядный неудачник! В семнадцать лет, оскорбившись за отца, я сбежал из Альморава и потерял право на трон. Потом милостивый Создатель дал мне его здесь, на этой благословенной Земле. Но и тут у меня ничего хорошего не получилось. Своей терпимостью я развратил подданных до того, что они стали грабителями. Великая Волшебница подарила мне храм, но и на этот раз я опростоволосился, не сумел использовать его по назначению. Устроил в нем роскошный дворец, а зал для молений превратил в художественную мастерскую, где работал как каторжный. Сколько всего я там сделал: и мебель, и картины, и скульптуры! Но, в конце концов, и это не уберег… Все потерял… Так пусть теперь здесь хозяйничает королева-мать. Я ей уступаю. Она, наверняка, превратит это здание в крепость. Соорудит такую твердыню, которая устоит и во время Светопреставления!

Перед самым рассветом, когда небо над Плато стало отливать серебром, всех разбудил шум камнепада.

– Сильный оползень, и где-то совсем близко, – решили перепуганные жители поселка и повыскакивали из домов.

– Гора Хионы схоронила разграбленный дом, – поняли они, а потом, придя в себя, стали смеяться, вспомнив, что какая-то полоумная старуха отдала все денежки Агнеру, чтобы добраться до Плато и помолодеть, но в первую же ночь оказалась погребенной под обвалом в разгромленном дворце. Умереть-то она не умрет, это понятно было всем. Но дам занимал вопрос, насколько она похорошеет, питаясь тухлой водой из фонтана, и как скоро выберется по винтовой лестнице на вершину умолять, чтобы ее оттуда сняли.

Дни проходили за днями, а никто с горы не вызывал о помощи.

– Скорее всего, старая развалина, не найдя ночлега, уползла вместе с Агнером! Вот уж не повезло бедняге, наверняка, пришлось вернуть ей все денежки, – злословили в поселке.

А Кара, тем временем, обустраивала вместе с сыном дворец по своему вкусу. Чувствовала она себя энергичной, помолодевшей, только изредка, по ночам, скучала по мужу и дочери. Однако эти чувства держала при себе, не хотела расстраивать Гарма.