Мой бедный ангел (СИ)

Лэнгдон стоял рядом скрестив руки на груди. Когда они вернулись в поместье, ему служанку пришлось сюда на руках тащить. Мало того, что она потеряла сознание, у нее оказался еще и сильный жар. Казалось бы, стоило просто сдать ее прислуге и пусть бы те сами с ней возились, но что-то заставило мужчину не только позвать в дом врача, но и временно оставить девчонку в своей комнате. На этаже прислуги вечно гуляли ледяные сквозняки, и он не хотел, чтобы ей стало еще хуже.

— Не часто вижу такую искреннюю заботу о собственных слугах, сэр, — добавил доктор Коннор, — вы просто святой человек, побольше бы таких в наше время

Лэнгдон криво улыбнулся в ответ.

Когда врач вышел из комнаты, мужчина взглянул на служанку. Она до сих пор спала, завернувшись в теплое одеяло. На бледном лице горел румянец, только вот вызван он уже был не ее милой застенчивостью, а лихорадкой.

На самом деле, Лэнгдона немного грызло чувство вины за то, что с ней случилось. Конечно, девчонка в очередной раз повела себя как дура, и если бы послушалась его, то и не пришлось бы ее спасать. Но с другой стороны, это ведь он привел ее к Даффи, уже догадываясь о том, что он из себя представляет.

Бедное дитя. Где бы она ни оказалось, ее окружали одни монстры. Едва ли это была ее вина, просто Мэллори родилась не в самое счастливое время и не в самом лучшем месте.

Интересно, знай она, кем он был на самом деле, кто в ее глазах оказался бы большим чудовищем — он или Даффи? Тристан убивал в угоду своей прихоти, а Лэнгдон — от того что не считал человеческую жизнь хоть сколько-то ценной.

Впрочем, глядя сейчас, как он возился со своей больной служанкой, это немного противоречило его принципам. Но это все равно ненадолго, как только лихорадка спадет, дальше он с ней нянчиться не станет.

Взглянув в окно, где все заметало белым, Майкл тяжело вздохнул. Сегодня ему, наконец, придется сделать то, что он и так уже слишком долго откладывал.

Еще месяц назад он выкупил здание работного дома и сделал это с одной единственной целью — сравнять его с землей. Но вместе с этим, Лэнгдон знал, что рано или поздно он должен туда прийти. Когда Джон Генри вытащил мальчишку оттуда, он больше никогда не приближался к стенам этого проклятого места. Достаточно было и того, что его коридоры постоянно снились ему в кошмарах. Да только прошло двенадцать лет, а его тюрьма по-прежнему его не отпускала. Что бы он ни делал, Лэнгдону так и не удалось поставить крест на своем прошлом. Также, как он не избавился от боли, что жгла его душу по сей день. Он подавил ее, спрятал, засунул так глубоко, как только мог, но время от времени она все равно к нему возвращалась.

Работный дом остался в Лондоне большой уродливой могилой Майкла Лэнгдона. Он боялся снова там оказаться, боялся посмотреть собственным страхам в лицо, и ненавидел себя за эту слабость. Ему не хватало смелости все эти 12 лет, так что же изменилось сейчас?

Как ни странно, причиной послужило то хрупкое существо, что спало сейчас в его кровати. Ее маленькая отчаянная храбрость, глупые, но смелые попытки дать ему отпор казались смехотворными, и в то же время напоминали Лэнгдону о его собственной трусости. И чем больше он об этом думал, тем более жалким становился в собственных глазах.

Девчонка шла вперед не смотря на то, что ей было страшно, а он застыл на месте, отчаянно прижимаясь спиной к шкафу, где хранил всех своих скелетов из прошлого.

Снова взглянув на Мэллори, мужчина стиснул руку в кулак. Он и сам не мог этого объяснить, но почему-то вид беззащитной девушки, что он вчера едва не свел в могилу, придавал ему смелости.

…

Когда Лэнгдон вышел из кареты и уверенной походкой направился к высокому серому зданию, он был полон решимости. Но чем ближе он подходил к дверям, тем медленней становился его шаг.

За его спиной текла оживленная улица. Никто не обращал внимания на человека, что собирался войти в здание работного дома, что стоял заброшенным уже несколько лет.

Остановившись у ворот, Лэнгдон застыл на месте. Он еще даже не переступил порог, а ему уже хотелось развернуться и уйти. Судорожно дыша, он смотрел сквозь решетки на территорию работного дома и его сердце заходилось в таком частом ритме, словно он только что пробежал несколько десятков миль.

Но он должен это сделать. Ни ради отца, ни ради Джона Генри, а ради себя. К тому же, он знал, что вскоре ему предстоит встреча с человеком, на которую он вряд ли решится, если не сможет заставить себя вспомнить то, чего боялся больше всего. Стыд, который разъедал его медленным ядом все эти годы. Стыд, который он предпочел забыть и отрицать, чем принять его существование.

Шумно выдохнув, Лэнгдон онемевшей рукой толкнул решетку и шагнул вперед. Земля была усеяна снегом и прикрывала грязь и мусор, что остались валяться на территории. Здесь все уже давно было разграблено и запущено и здание корпуса хмуро смотрело на мужчину мутными глазами разбитых окон.

Сцепив руки за спиной, Лэнгдон поднялся по лестнице, что вела внутрь. Он помнил, как поднялся по ней в первый раз.

…