Мой бедный ангел (СИ)

Эта мысль врезалась в разум и душу Мэллори будто осколки битого стекла. Проникая все глубже, они разрывали ее изнутри. Дернувшись на полу, как рыба, выброшенная на берег, девушка закричала. Ее вопль не мог пробраться сквозь стены комнаты, никто не мог ее услышать или помочь.

Единственный лучик света еще брезжил внутри Мэллори, и хоть с каждым часом он все сильнее угасал, не мог пропасть полностью. Пусть ее память путалась и кружилась в бесконечном лабиринте образов и чувств, но она помнила одно, что связывало все воедино — Майкл Лэнгдон. Где бы она ни была, через что бы ей ни пришлось пройти, он всегда был где-то рядом. Неважно, была ли хоть одна из жизней, что она помнила, настоящей, ведь даже здесь, в этом кошмаре наяву, она знала, что он был где-то здесь. И в сердце девушки все еще теплилась надежда, что скоро он придет и заберет ее отсюда. Скажет, что больше бояться нечего и рассмеется в ответ на ее озадаченный взгляд…

Но время в этой обитой матрасами коробке текло невыносимо медленно. Прошел ли уже час или несколько дней, а может, всего лишь пять минут — Мэллори не могла понять. Здесь ее связь с реальностью разрывалась окончательно и оставалось только лежать и вслушиваться в звук собственного дыхания.

…

Когда девушка вновь услышала железный скрежет двери, она вздрогнула и медленно отползла в угол, прижимаясь спиной к стене.

Но когда ее взгляд в слабом свете лампы различил знакомый силуэт, в груди сразу потеплело.

Лэнгдон приблизился к ней, блуждая взглядом по полу, словно боясь посмотреть ей в глаза. Опустившись рядом с ней на колени, он тяжело вздохнул. Его лицо выглядело сильно изможденным, словно он провел без сна несколько долгих ночей.

— Мне жаль, Мэллори, — тихо сказал он надломленным голосом, все еще не глядя на нее, — мне искренне жаль. Боюсь, больше я уже не смогу тебе ничем помочь.

Сердце девушки словно сорвалось и полетело вниз с огромной высоты.

— Возможно, в чем-то доктор Мур и прав, — с горечью усмехнулся мужчина, — мое лечение только усугубило твою болезнь, а после того, что произойдет сегодня вечером… твои страдания, наконец, закончатся.

У Мэллори не находилось сил сказать ни слова. Слезы мутной пеленой застилали глаза, а уши отказывались верить в то, что слышат.

— Ты больше не вспомнишь и не почувствуешь ничего, что сможет причинить тебе боль, — тихо продолжил Лэнгдон, — и я попытаюсь сделать так, чтобы операция прошла максимально быстро…

— Майкл… — шепотом сказала Мэллори сквозь тихий всхлип. Она хотела сказать что-то еще, но язык отказывался ей подчиняться.

Услышав свое имя, мужчина медленно поднял на нее взгляд.

— Прости, я ничего не могу сделать, — после этих слов, он шмыгнул носом и снова отвел глаза вниз, — прости, что когда-то дал надежду, что смогу тебе помочь. Из-за меня все стало только хуже.

Мэллори показалось, что его слова вколачивают последние гвозди в крышку ее гроба. Она видела, как в его голубых глазах выступили слезы. Похоже, это был конец.

Вытянув руку, Лэнгдон коснулся теплой ладонью ее босой стопы.

— Надеюсь, когда ты в следующий раз откроешь глаза, мир вокруг тебя станет хоть немного лучше, — едва слышно сказал он, осторожно сжав пальцами ее маленькую ногу.

Мэллори не моргая смотрела в пустоту перед собой. Последний светлый огонек внутри нее с шорохом погас, погружая девушку в непроницаемый ступор.

…

Когда за девушкой пришли, она повисла в руках санитаров, как тряпичная кукла. Она уже не сопротивлялась и не пыталась вырваться. Все эти нелепые движения и порывы уже потеряли всякий смысл. Мэллори не чувствовала страха или паники, они остались где-то за задворками ее сознания. Там же, где остались ее несбывшиеся надежды, воспоминания и Майкл Лэнгдон.

Что бы с ней теперь ни сделали, ее перестало это пугать. Ведь если этот мир, что сейчас предстал перед ней во всем своей уродстве, был настоящим — Мэллори уже не хотела в нем жить.

— О, ну, наконец-то, — закатил глаза Джон Генри, когда санитары втащили девушку в операционную, — давайте уже быстрей закончим с этим, меня сегодня пригласили на ужин к Коннорам, не хотелось бы опоздать.

Мириам Мид, медсестра в белой форме, хмуро покосилась на доктора Мура.

«Несчастного ребенка сейчас превратят в лежачий овощ, а этот тип думает о том, как будет вечером жрать запеченную спаржу с индейкой. Ну и сволочь…» — думала женщина.

Тем временем, Мэллори ощутила, как ее усадили в жесткое кресло, туго затянув и зафиксировав ремнями.

— Доктор Лэнгдон, вы готовы? — спросил Джон Генри, глядя на мужчину, что стоял в углу, прислонившись спиной к стене.

Стараясь не смотреть на девушку, что застыла к кресле с остекленевшим взглядом, Лэнгдон подошел к столу, на котором уже лежали в ряд металлические инструменты. В том числе, орбитокласт, который мужчина с удовольствием бы воткнул в глотку доктору Муру, если бы мог.

Генри встал рядом с пациенткой и начал натягивать перчатки.

— Проверьте, что с давлением и пульсом все в порядке, — добавил доктор Мур, шелестя перчатками.