Мои бенгальские подруги

Идею объездить в Индии как можно больше мест на велосипеде мне подсказал незадолго до отъезда один мой знакомый. И я была рада, что еще в Праге решила ею воспользоваться. В Шантиникетоне мне бы подобное и в голову не пришло. Девушки из общежития на велосипеде никуда не выбирались. Мне же хотелось увидеть как можно больше, а совершать поездки автобусом было просто невозможно, так как они ходили строго по определенным маршрутам. Тогда-то я и познакомилась с одной девушкой, которая работала в деревне, и купила старый велосипед. О приятельнице расскажу позже. Сначала — о моих велосипедных прогулках.

Конечно, я не собиралась садиться на велосипед в сари. Но приятельница меня уверила, что если я появлюсь в деревне в европейском платье, то останусь для всех лишь иностранкой, и только сари поможет мне найти дорогу к сердцам и кухням деревенских женщин.

Я попробовала, и все получилось отлично. Конечно, я выглядела довольно комично на велосипеде в сари — кайма была часто черной от велосипедной мази, но, к счастью, никогда не наматывалась на цепь настолько, чтобы я падала. Скорее всего потому, что на бенгальской равнине и в такой пыли не очень-то разовьешь большую скорость.

Вскоре я отважилась отправиться на велосипеде и в Балпур — самый близкий к Шантиникетону городок. Туда ведет асфальтированное шоссе с весьма оживленным движением. «Движение» в индийской провинции совсем не означает поток машин, обгоняющих одна другую согласно предписанным правилам. Движение — это рикши, и уличные торговцы, и дети, и автомашины, и автобусы, и сидящие вдоль дороги в застывших позах отшельники, и мусор (его тоже необходимо включить в понятие «движение», ибо и он небезопасно попадает под колеса, вызывая пугающее ощущение возможного падения), и разное зверье, и все это движется каким-то совершенно немыслимым для европейца образом. И очень трудно во всем, этом хаосе заметить, что в Индии — левостороннее движение еще со времен английского владычества.

К тому же у всех передвигающихся по индийскому шоссе такое ощущение, что свое право на существование они обеспечивают единственно тем, что создают как можно больше шума. Машины гудят, люди кричат, скот мычит, собаки лают, велосипедисты постоянно сигналят, а рикши непрестанно гудят (самый типичный звук индийской улицы) в допотопные гудки.

Когда я впервые погрузилась в это море звуков и движения, то весьма побаивалась, но оказалось, что все не так уж страшно. Поток движется медленно, хотя и шумно, и нет такого риска для жизни, как на наших дорогах. Я благодарна индийцам за то, что они, несмотря на отсутствие на первый взгляд в их езде каких бы то ни было правил, мгновенно замечали, когда я переезжала на правую сторону дороги (а туда меня силой привычки заносило довольно часто), и сразу же мне со всех сторон кричали:

— Не та сторона!

Однако во время своего пребывания в стране я освоилась на балпурских дорогах и совершенно спокойно разъезжала на велосипеде, делала покупки. Лишь моя последняя поездка была несколько драматичной, и, думаю, после моего отъезда жители Балпура еще долго обсуждали ее.

В Бенгалии принято по случаю важных событий угощать своих знакомых сладостями. После года пребывания в Шантиникетоне мне стало ясно, что я не могу уехать из Индии, не угости» своих подруг по общежитию рошголлой. Сделать это было нетрудно, стоило отправиться в Балпур и привезти из местной кондитерской с названием «Магазин невероятных сладостей» несколько чашек с рошголлой в сладком соке.

Так я и сделала — отправилась в Балпур. Там я купила все необходимое и сказала хозяину кондитерской, что, к сожалению, уезжаю из Индии. Я попрощалась с ним. Мне оставалось лишь поставить чашки в корзинку (у индийских велосипедов нет багажника, поэтому груз перевозят на английский манер в корзинке, прикрепленной к рулю) и отправиться в обратный путь. Однако тут возникла проблема. Сесть на велосипед в сари так, чтобы оттолкнуться и, перебросив правую ногу через заднее колесо, двинуться вперед, почти невозможно. Поэтому сначала необходимо наклонить велосипед; правой ногой стать на педаль, оттолкнуться и лишь затем взобраться на него. Но я не могла таким образом сесть на велосипед, так как сладкий сок вытек бы из чашек.

— Ничего, диди! — успокаивал меня хозяин кондитерской (обращение диди — «старшая сестра» — означало мое общественное положение, а не возраст). — Вы сядете, медленно поедете, а этот мальчик поставит вам чашки в корзинку.

Таких мальчиков у хозяина кондитерской была целая дюжина. Я попробовала взобраться на велосипед. Мальчик кинулся вслед за мной и на ходу пытался поставить чашки в корзинку. Ему удалось поставить лишь одну. Из второй чашки сок вылился на землю, а с остальными он вообще не справился.

— Давайте сначала поставим чашки в коробку, а коробку в корзинку! — командовал хозяин кондитерской.