Мой Бердяев

Одно из ключевых для гносеологии раннего Штейнера положений точно соответствует этой гётевской установке: «Человеческий дух фактически никогда не выходит за пределы действительности, в которой мы живем, да и не имеет в том нужды, так как всё необходимое ему для объяснения мира находится в этом мире»[260]. Но в сферу «действительности», где живет человек, Штейнер включает и мир духовный, доступный лишь ясновидцам и «посвященным». Его ранняя гносеология это уже первый – пропедевтический этап антропософского посвящения. Гёте также проводит своего Фауста путем посвящения – это спуск к Матерям и овладение Еленой, Душой мира. Но вопрос о собственной причастности Гёте к тайному знанию (сосуществовавшему в его эпоху с победно шествующим духом Просвещения) для меня открыт. Дискурс Штейнеровой «духовной науки», начиная с книги 1905 г. «Как достигнуть познаний высших миров?», в принципе иной, чем стиль натурфилософа Гёте – характерный для Просвещения стиль философских неназойливых «разговоров». Именно Гёте был для Штейнера образцом поведения ученого: Штейнер – философ противопоставил свою концепцию господствующему кантовскому гносеологизму подобно тому, как Гёте собственным учением о научном опыте увещал сторонников ньютоновского естествознания.

Тем не менее главное, что Штейнер получил от Гёте, это вдохновляющий импульс. Гёте не был для Штейнера объектом доскональной интерпретации. В «Очерке теории познания Гётевского мировоззрения» о Гёте как таковом почти ничего не говорится. Это, разумеется, было отмечено современной Штейнеру критикой: за Гёте отрицали вчувствуемый в него Штейнером гносеологизм, а с другой стороны, находили в книге Штейнера «нечто гораздо большее, чем объяснение Гётевского воззрения на природу» (Р. Гаммерлинг). Для нас данную ситуацию проясняют слова самого Штейнера в письме от 25 ноября 1886 г. к Ф. Т. Фишеру: «Я совершенно откровенно говорю, что хотел в первую очередь сделать вклад в теорию познания, а вовсе не в гётеведение»[261]. Итак, если свои специфические медитации, выводящие (по его словам) в духовный мир, Штейнер впоследствии называл «естественно – научным методом», а собственное учение – «духовной наукой», то понятие науки он возводил к натурфилософии дилетанта от современной ему науки Гёте.

б) «Метаморфоза аристотелизма»

Поскольку мы обсуждаем влияние учения Штейнера на мысль Бердяева, здесь необходимо описать содержание духовной науки. Штейнер учил об эволюционном развитии человека и мира в направлении одухотворения – о выступании человека в мировой духовный план и грядущем развоплощении природного мира[262]. Человек в этой перспективе реально ощутит свое бессмертие: став гражданином духовного мира, он, согласно Штейнеру, научится сохранять сознание не только во сне, но и в промежутках между смертью и новым рождением[263]. Каждый вспомнит все свои прошлые жизни, провалы памяти будут заполнены, индивиды обретут непрерывное самосознание. Антропософия, учение квазирелигиозное, в действительности движима стремлением к индивидуальному бессмертию. На это работает ее тренинг, именно этой цели подчинена в конечном счете вся «духовная работа», в популярной форме описанная Штейнером в книге «Как достигнуть познаний высших миров?». Стяжать собственными усилиями так понятое (имманентное) бессмертие «Я» – вот существо антропософского посвящения.