Мой брат, мой враг

Он выскочил на улицу, протирая от сна глаза. Бильбао вышел из машины, сел с братом на скамью у дома, довольно долго что-то ему объяснял, но о чем именно они говорили, Дойник не слышал. Он остался сидеть за рулем, смотрел на братьев и никак не мог поверить, что Сиротка старше. Бильбао выглядел не пацаном, а решительным мужиком, иногда Дойник даже ловил себя на мысли, что хочет назвать его по имени-отчеству. Это, понятно, райкомовская привычка, там в инструкторах пацанва ходила, а величать себя требовала по полной форме. А вот Бильбао хоть ничего и не требует…

Сиротка исчез за плотным забором, Бильбао опять залез на заднее сиденье:

— Значит, так, связывайся по своему телефону с Чехом и давай трубку мне.

— Я его еще вчера предупредил, что он может понадобиться, — довольно улыбнулся Дойник.

— Может, конечно, может. Сейчас с ним поговорю, и поедем куда-нибудь позавтракаем. Времени до встречи полно, да и потом, я не уверен, что Аслан нас угощать будет.

Павел Павлович с той же улыбкой чуть кивнул:

— И это предвидел. Завтрак уже ждет в Светловске, в одной из забегаловок, которую наши ребята контролируют. Хозяин ее, между прочим, работой орды доволен, так что накроет стол по высшему разряду. Он вторым секретарем райкома комсомола работал, многие смеются, мол, дурак, раз лучшего места не нашел, а Лёнчик, поверь мне, не дурак… Держи трубку, Чех тебя слушает…

Забегаловка оказалась небольшим кафе, на шесть квадратных столиков, но Дойник уверенно пересек этот пустой в утренние часы зальчик, открыл дверь, почти неотличимую на фоне обшитой темной фанерой стены, вошел туда первым и по-хозяйски прикрикнул:

— Лёнчик, почему не встречаешь?

Лёнчиком оказался мужчина лет тридцати, худой, невысокий, но стоящий как бы на цыпочках, в костюме и при галстуке. Слабенькие пальцы его почти не отреагировали на пожатие Бильбао. Он стоял возле уже сервированного в кабинете столика и показал рукой на стулья:

— Прошу. Я искренне рад, Сергей, что имею наконец возможность познакомиться лично.

Бильбао теперь более внимательно посмотрел на хозяина кафе. Мелковатые черты его лица служили плохим фоном для глаз. Глаза принадлежали будто бы другому — сильному и уверенному в себе человеку.

— И чем радость вызвана? — спросил Бильбао, усаживаясь за стол.

Лёнчик улыбнулся:

— А стоит ли объяснять банальности?

— Стоит, — коротко ответил Бильбао.

Дойник взял на себя права хозяина, стал разливать в крохотные рюмки коньяк, крикнул кому-то, чтоб принесли из холодильника бутылку минералки.

— Есть две причины тебя благодарить, — сказал Лёнчик. — На прошлой неделе местная пацанва в «Белочке» разгром устроила…

— Кафе на южной окраине города, — пояснил Павел Павлович. — Мы сегодня мимо него проезжать будем, я покажу.

— Так вот, мало того что столик поломали, хозяину морду набили, так еще и ящик водки с собой унесли. Тут у них такой номер не прошел бы. Тут они как-то завелись было, а потом сами же одному руку вправляли, а другого нашатырем в себя приводили. После этого расплатились до копейки и культурненько ушли.

— Толян с ними поработал, — вновь вступил в разговор Дойник. — Ты, Бильбао, должен его знать, это помощник Чеха.

Бильбао кивнул. Сказал хозяину:

— Ты ведь хороший пост занимал, что, с ментами не можешь договориться, чтоб кафе прикрывали?

Тонкие губы Лёнчика вытянулись в подобие улыбки.

— Это и есть вторая причина, из-за которой я благодарен твоей орде. С милицией сейчас нельзя договариваться. Наверху делают все, чтоб с нею никто не договаривался. Посчитай, сколько за последнее время там сменилось министров.

Вошла девочка в белом переднике, поставила на стол две бутылки минералки, одарила Бильбао мимолетным взглядом, спросила:

— Горячее подавать?

— Да, — взглянул на часы Дойник. — У нас не так много времени.

Она повернулась и вновь, уже через плечо, посмотрела на Бильбао:

— Кофе, чай?

Она явно хотела, чтоб Бильбао оценил фигуру, и добилась своего. Ее юбочка заканчивалась там, где начинались ноги, стройные, длинные, белые.

— Кофе, — ответил за всех Лёнчик. — Только из моих запасов.

Победно улыбнувшись, девочка ушла.

— Ты откуда таких красавиц выписываешь? — спросил Дойник.

— В нашем же райкоме была, главная пионервожатая района. Ира.

— На такой груди галстук, наверное, смотрится.

— На такой груди все смотрится, — ответил Дойнику Лёнчик и продолжил прерванный разговор с Бильбао: — Так вот, о милиции. Летят министры, летит руководство рангом пониже, нет стабильности и уверенности в завтрашнем дне, все мечтают друг друга съесть, спешат зарекомендовать себя и боятся малейших проколов. А у меня кафе. Мне надо доставать овощи, мясо, водку, вино, доставать дешевле и продавать дороже. Это требует развития неформальных связей с теми деловыми кругами района, которые…

— Ты, Лёнчик, словно с трибуны говоришь. — Дойник выпил коньяк и бросил в рот крупную виноградину. — Отвыкать уже надо. Не перед активом выступаешь, а перед простым народом.

Хозяин кафе слегка поморщился: