Мой брат, мой враг

— Бильбао, — подал голос Чех. — Смотри, у каждого — охотничий нож. И денег до хрена.

— Если б вы не успели, — ответил ему Дойник, затягиваясь сигаретой, — знаешь, где бы ножи эти торчали?!

— Мы, Павел Павлович, у пруда сидели, а там клев отличный как раз начался.

— Какой клев? — не понял шутки Дойник.

Сиротка засмеялся:

— Да не опоздали мы ни на секунду! А раньше времени Бильбао заявляться сюда не велел. Скажи ему, брат!

Но Бильбао не торопясь подошел к бочке, взглянул в нее, хмыкнул и продолжил разговор с Асланом:

— Цемент, говоришь, приготовили?

Он сказал это негромко, но тотчас все разговоры в комнате стихли.

— Ну не пропадать же ему, раз приготовили. Залезай, строитель!

Белый Аслан разлепил губы:

— Не надо. Я отдам все… Я понял… Я уеду…

Бильбао повернулся к своим, отыскал взглядом Чеха, и тот сразу же приблизился:

— Что надо?

— Окуните в бочку каждого, можно даже с головой, но чтоб без последствий.

— С этого начать? — Чех кивнул на Аслана.

— Все равно. С трактористом поговорили? Если у них нет машины, как они собирались отсюда уезжать?

— Он сказал, что машину мог бы кто-то приметить. Поэтому они по одному-двое решили отбывать в город на маршрутных автобусах. Те по трассе через каждые двадцать минут идут, остановка отсюда метрах в трехстах. Но я вот еще что думаю, Бильбао. Дипломатики их в углу стоят, видишь? Там весь дорожный набор: зубные щетки, тапочки. А при каждом из слуг Аслана — деньги и паспорта… Думаю, они действительно могли вас шлепнуть, а потом сразу все смыться отсюда. Из города, я имею в виду.

Бильбао кивнул. Потом повернулся, пошел к выходу и уже через плечо повторил:

— Искупайте всех, прямо в одежде. И отпустите. Как они будут уезжать — их дело. Но если после этого еще хоть одного встретим…

Уже у машины его догнал Сиротка:

— Брат, конфискованные деньги я на себя возьму? В смысле распределения?

— Давай. Только чтоб никаких обид не было.

— А твою долю сейчас отсчитать?

— Нет, это успеется.

Он сел на заднее сиденье, откупорил бутылку минералки, сделал пару больших глотков, передал Дойнику вместе с ключом зажигания. Тот допил воду, потом долго тер ладони, прежде чем завести мотор.

— Я, честно признаюсь, испугался поначалу так, что пальцы до сих пор дрожат. — Дойник медленно выруливал по грунтовке. — А ты что, вообще никогда не боишься?

— Это у меня возрастное, пройдет со временем, — улыбнулся Бильбао. — Направо сейчас сверни.

— Так в город же налево?

— Сворачивай-сворачивай.

Не успел Дойник набрать скорость, как Бильбао сказал:

— Теперь выезжай на обочину и останавливайся. Вот так, хорошее место!

Из окна машины был виден водоем, неширокий, но длинный. Противоположный берег обрывистый, в камышах. В их зарослях словно косой выкошена просека, и на чистой дорожке стояли два красных поплавка. Хозяина удочек не разглядеть: только чуть колышется огромная соломенная шляпа да поднимаются кверху облачка папиросного дыма.

Бильбао смотрел на поплавки. Вот один из них лег, потом быстро заскользил к камышам.

— Подсекай, заведет же, запутает! — прошептал Бильбао, вытянув шею.

Рыбак словно услышал его, длинное удилище взлетело над водой, конец тонкого бамбука изогнулся, заходил из стороны в сторону под тяжестью карася. Рыбак не вскочил на ноги, не засуетился: видно, клев был тут для него привычным делом. На солнце сверкнул золотой бок, и вот уже карась оказался в подсачке.

— Хорош? — крикнул Бильбао в открытое окно.

— Четыреста пятьдесят граммов, — ответил старческий голос.

Бильбао счастливо засмеялся.

— Не веришь — иди взвешивай, — обиженно продолжил рыбак. — У меня глаз на это дело наметанный.

Развернулись, поехали в город.

— Бильбао, это же несерьезно — дорога рядом, никаких удобств. Хочешь, настоящую рыбалку организую? База, катер, кухня приличная. И снасти там есть, свои брать не надо. Клевать не будет — сети поставишь.

— А что там за рыба водится? — спросил Бильбао. — Бычок есть?

— Смеешься! Карповое хозяйство. Я туда в свое время с шефом поездил! — причмокнул Дойник. — По мешку рыбы домой привозил. Жена потом соседкам продавала. А чего с ней делать? Сковороду, конечно, нажаришь, с луком, да сметаной обольешь…

— Бычки вкуснее. На проволоку нанижешь, на костер — и ешь, пока горячие, только смотри, чтоб песок на них не попал.

— Шутник! — хохотнул Дойник.

— Завтра поеду за бычками.

— Нет, Бильбао, я не шучу: в любой день устрою выезд по высшему разряду. Надо же отметить наш сегодняшний успех. Мы их так сегодня… Всё, Аслан теперь сюда не сунется! Поехали хоть завтра? Пригласим умных мужиков, они, кстати, сами хотят с тобой познакомиться…

— Останови у светофора, — попросил Бильбао. — Перед встречей в кафе прогуляться хочу.

— Я, пожалуй, туда не пойду, — сказал Дойник с явной надеждой на то, что Бильбао все-таки пригласит его с собой.

Но тот молча вылез из салона машины, захлопнул дверцу.

— Так как насчет рыбалки, Бильбао?

— Бычков хочу.

* * *

На двери кафе висела табличка: «Санитарный день». Через окна было видно, что в зале свет не горел, но где-то в глубине помещения зыбкий, как от свечей, огонек все-таки колыхался.