Читаем Мой дедушка — памятник полностью

Мой дедушка — памятник

— Да-да, всё, абсолютно всё! А эта парикмахерская частная?

— Феликс Вениаминович, — немного даже рассердилась бабушка, — вы же русский человек! Неужели не понимаете? Ничего у нас нет частного, и никакие монополии на нас не давят.

В честь высокого гостя общество устроило обед в ресторане Дома архитектора. Обед прошёл на замечательном уровне, если не считать того, что гость то и дело убегал на кухню и совал нос во все кастрюли.

В конце обеда поэт Горошкин, который, конечно же, на сей раз присутствовал, прочёл начало новой поэмы:

Эмпиреи!Я немею!Чую ветер голубой!Чую, но не очумею!Ближе берег мне родной!

— Браво, вы просто Апухтин! — воскликнул Старжен, отчего огромный поэт едва не подавился стручком.

После обеда Старжен Фиц и Мария Спиридоновна удалились на деловое совещание.

— Ну вот, господин генеральный консул, вы познакомились теперь с членами нашего «Альбатроса», — начала Мария Спиридоновна. — К сожалению, наш президент академик Флюоресцентов уже много лет прикован к постели.

— Прикован к постели? — воскликнул Старжен Фиц. — А чем его лечат?

— Думаю, что антибиотиками, — ответила Мария Спиридоновна.

— Аку! — закричал консул. — Аку, аку, аку… — Он замолчал с застывшей улыбкой на устах.

Привыкшая уже к этому феномену, бабушка спокойно выждала.

— Аку, аку-пунктура! — завопил консул. — Только иглоукалывание спасёт нашего друга. Берусь за умеренное вознаграждение поставить академика на ноги. Я лучший знаток тибетской медицины в Юго-Восточной Азии, и если бы не интриги…

— Давайте вернёмся к этому позднее, — сказала бабушка. — Не вертитесь, пожалуйста, господин генеральный консул.

— Что делается на кухне? — спросил Старжен Фиц, тревожно принюхиваясь.

— Моют посуду, — начала сердиться бабушка.

— Чем? — вскричал дипломат. — Неужели они обходятся без порошка «Сальвиола»? Я немедленно берусь доставить пробную партию этого чудо-порошка! Об условиях договоримся.

— Господин генеральный консул! — повысила голос бабушка.

— Дайте вашу руку, Мария! — прошептал дипломат. — Нет, левую. Бугор Венеры, Мария, у вас резко выделен, линия таланта уникальная и пересекается с линией чести. Бойтесь первых двух дней полнолуния, Мария. Эти дни…

— Послушайте, перестаньте пороть этот вздор! — вскричала бабушка. — Я бывший штурман авиации, прошла всестороннюю подготовку. Понятно? Мы хотим послать в вашу страну культурно-спортивную делегацию. Как вы и ваше правительство посмотрите на это?

— Милости просим! — возопил Старжен фиц. — Я буду вам сопутствовать, конечно с едой, и сам с удовольствием познакомлюсь со своей страной.

— Вы хотите сказать, что вы…

— Да, Мария, я никогда не был в своей стране. Увы, Мария, таковы гримасы нашей потусторонней жизни!

Мария Спиридоновна почувствовала сильное головокружение, как будто вошла в пике.

— Так, — сказала она, выходя из пике. — Состав делегации таков. Я — глава. Одновременно собираюсь выступить в соревнованиях по баттерфляю и по прыжкам с трамплина. Поэт Горошкин прочтёт стихи. Доктор геологии Вертопрахов расскажет о разведке наших и зарубежных недр. Его дочь Наталья возглавит команду «Юная грация». По-моему, состав очень представительный.

— В высшей степени представительный! — воскликнул генеральный консул. — Мужчинам могу предложить чикагские носки и запонки, а вам, дамы… — он заговорщически подмигнул, — ожерелья из почти настоящего жемчуга. За всё одиннадцать рублей девяносто копеек.

— Эх, Феликс Вениаминович, Феликс Вениаминович, — покачала головой бабушка, — как крепко засел в вас этот дух наживы…

Итак, в то время когда наш герой совершал тайный рейс в компании наёмников, делегация «Альбатроса» на совершенно законных основаниях продвигалась к Большим Эмпиреям лайнером компании «ПАН-АМ». Аллигейтер, Румпельштильцхен и другие агенты Интерпола весь рейс до Зурбагана не сводили глаз с суетливого Старжена Фица, а также с поэта Горошкина, который брал на карандаш зарубежные впечатления.

Любезный читатель, ещё раз прими мои извинения за вынужденное отступление в недалёкое прошлое. Дай руку, мой благосклонный друг, и мы вместе, набравшись мужества, подойдём к порогу решительных и яростных событий.

Дело в том, что, пока я рассказывал об обществе «Альбатрос», в тропической ночи близ атолла Фео, в полукабельтове от мирно дремавшего на якоре «Алёши Поповича» всплыла пиратская подлодка «Голубой кит».

Чаби Чаккерс, посланный Доллис, опоздал…