Мой дедушка — памятник

Послышались бешеные аплодисменты и крики «Увай-увай», которыми эмпирейцы выражают восторг. Команда «Юная грация» покидала круглую эстраду. По радио объявили:

«А сейчас выступит юная ленинградская чемпионка Натали Вертупруго! Вы увидите изящество и мощь, скромность и артистизм!»

Снова послышались хлопки и крики «Увай-увай», но вдруг эти весёлые звуки были перекрыты низким утробным воем судовой сирены.

Из-за углового бастиона появился благородный нос корабля науки «Алёши Поповича». В толпе произошло сильное движение, послышались было приветствия, но потом воцарилось смущённое молчание, эмпирейцам было стыдно за тот ужасающий день, когда «Алёше Поповичу» пришлось покинуть их гавань. Споры об этом инциденте кипели весь месяц в барах и кафе, и все сошлись на том, что хотя во всём виноваты «кроты», но они, граждане Оук-порта, тоже хороши — поверили какой-то ерунде, дешёвой фальшивке.

В полном молчании «Алёша Попович» обогнул волнолом, пересёк бухту и стал к стенке. Но что это? Вместо симпатичных, улыбчивых моряков на палубе орудовали какие-то мрачные типы в тропических комбинезонах.

«Вот он, этот дьявольский сюрприз!» — похолодев, догадался Геннадий.

Благосклонный читатель, не обессудь, но сейчас нам с тобой придётся вернуться к событиям прошедшей ночи.

Расставшись с Геннадием, Доллис бросилась в кабинет своей «матери». Она едва успела спрятаться в огромной китайской вазе, как в кабинет, побрякивая кубиками льда в бокалах, вошли заговорщики. Не прошло и получаса, как девочка услышала обо всём и об автоматах в скрипичных футлярах, и о плане захвата с провокационной целью «Поповича», и о том, что завтра её «мать» станет королевой Эмпирейской.

— Ты просто гений, Дик, — волнующим голосом сказала мадам. — Всё так гениально придумано, что неудачи быть не может. Ну, а на крайний случай я припасла ещё кое-что. — И она сказала такое, что Доллис едва не потеряла сознания.

Едва бандиты покинули кабинет, Доллис ринулась к бассейну, вызвала Чаби и приказала ему мчаться к советскому судну, чтобы предупредить об опасности. Чаби тут же без лишних разговоров ушёл в глубину, а Доллис побежала было уже в город на свидание с Геной, как вдруг была застигнута задыхающимся глыбоподобным Кафро Латтифудо.

— Эй, девчонка, то есть ваше высочество! — прохрипел он. — Приказано вас препроводить в ваши покои и, будь оно проклято, не отходить от вас ни на шаг.

— Это кем же приказано? — закричала Доллис, пытаясь вырваться.

— Мамашей твоей, то есть её величеством. Не отходи, говорит, ни на шаг, всё равно, говорит, ни на что больше не годишься. И это мне, кандидату в сенаторы! Вот она, монархия, шутить не любит! — Латтифудо икнул, отчего с соседнего дерева сразу поднялось несколько птиц.

— Пустите, чудовище! — крикнула Доллис.

— Не пущу, сокровище, — хмыкнул Латтифудо.

Мы уже знаем, что Чаби Чаккерс опоздал. Что поделаешь — радиосигналы обгоняют даже дельфинов! Получив по радио приказ, «Голубой кит» взял на абордаж мирное научное судно.

Приблизившись к судну, Чаби Чаккерс увидел, что на борту его кипит схватка — безоружные моряки и учёные пытались дать отпор вооружённым до зубов бандитам. Могучий Шлиер-Довейко направо и налево крушил квадратные челюсти «рыцарей Запада». Друг его Володя Телескопов оборонялся плотницким инструментом. Капитан Рикошетников, помполит Хрящиков и несколько матросов героически защищали радиорубку, откуда Витя Половинчатый вещал всему миру о беспрецедентном пиратском нападении на мирный советский корабль.

Надо сказать, что рукопашная схватка складывалась отнюдь не в пользу тренированных по специальной методе ландскнехтов. Особенно туго им пришлось в районе камбуза, где кок Есеналиев со своими артельщиками встретили их остатками вчерашнего борща, кашей, пюре, прочими гарнирами, струями томатного сока и компота.

Однако затрещали автоматы, пролилась кровь, и капитан Рикошетников приказал прекратить бессмысленное сопротивление. Увы, пули есть пули…

Наёмники согнали весь экипаж в помещение столовой. Возле каждого иллюминатора встали автоматчики. С подводной лодки на борт «Алёши Поповича» началась спешная погрузка какого-то старого оружия, ржавых винтовок, поломанных миномётов и пулемётов. В этом и состоял зловещий план Ричарда Буги: показать наивным эмпирейцам, что «Алёша Попович» набит оружием, что советские моряки вовсе не исследовали прибрежный шельф и впадину Яу, а, напротив, готовились захватить их маленькую страну.

Чаби Чаккерс в ярости от своего бессилия и невозможности помочь друзьям кружил вокруг «Алёши Поповича». Вдруг он услышал крик:

— Эй, да это, никак, ты, сержант?

С борта «Поповича» свешивался долговязый татуированный детина. Чаби сразу узнал его и хрипло выругался.

— Годдем! Это ты, Фрэнки Карбо! Мало тебе Мьетвиня, сукин сын!

— Здесь мне побольше платят! — хвастливо крикнул Фрэнки.

— Чтоб ты подавился этими деньгами, ублюдок! — гаркнул дельфин.

— Плачет по тебе военно-полевой суд, дезертир! — заорал Фрэнки.