Мой дом (СИ)

При игре в войнушку делились, как правило, по подъездам. Если был значительный перевес сил, кто-то добровольно или принудительно переходил в стан противника.

Дома заботливо сберегалась тонкая, миллиметров пять, сталистая арматурина, которой играли в мазилу. Мазила, это когда ставились одна на другую две жестяные банки, на разном удалении проводились черты, и указывалось, какого уровня мастерства могут пытаться этим стальным прутом попасть в банки. Мазила, лейтенант, капитан, снайпер. У кого не было прута, тот мог отломать ветку, или найти подходящую палку, правда, при условии, что строгая комиссия одобрит сей предмет.

Особо нас интересовали игры с транспортом. Старшие дети зимой цеплялись за борт редких грузовиков и мчались на подошвах по укатанному снегу. Нашей возрастной группе это было не по росту. Зато мы с радостью оглашали окрестности самодельными самокатами из двух досок, одна их которых имела подшипники. Подшипники тщательно вываривались дома на печке в солидоле, после чего конструкция собиралась и эксплуатировалась. Я долго приставал к отцу с просьбой построить и мне самокат, но просьба была выполнена не адекватно. Самокат мне купили. Был он немецкий, с надувными колесами, тормозом и регулируемой высотой руля. Такая модель повергла в шок всю дворовую ребятню, каждый хотел прокатиться, но разочарованно возвращал назад. Самокат был бесшумным, тормоза, руль, конечно, хорошо, но как быть с неповторимым драйвом езды на подшипниках? И я продолжал ездить на нем один до того возраста, когда все начали пересаживаться на велосипед.

Разочарования следовали одно за другим. И лучшее по качеству, ни каким образом не означало лучшее в игре. Вот, в первом классе объявили конкурс на лучший костюм утренника. К этому времени мой военный гардероб пополнился гимнастеркой, брюками и даже настоящей буденовкой с большой красной матерчатой и маленькой металлической звездой. Лучшего костюма Мальчиша-Кибальчиша ни у кого не было. И вполне естественно, ввиду отсутствия всякой конкуренции, первое место было за мной. Так я полагал. Для достижения максимального реализма на конкурсе я еще и разулся, хотя учителя громко протестовали. Предстояло выбрать победителя среди бурых медведей, зайчиков и снежинок. Мальчиш-Кибальчиш был вне конкуреции! Идеологически выдержан, патриотичен, реалистичен, до слез. Но, выбрали девчонку, назвав ее Мальвиной! Неслыханная аполитичность! К тому же не было Буратино! Или хотя бы Артемона! Все учителя тут же были признаны мной белогвардейцами, фашистами и Бармалеями в одном лице. Нет, они были значительно хуже! Исключение составляли математичка, которая имела ко мне подход, химичка, потому что каждый урок сопровождала взрывами и пожарами, ну, на худой конец, красивыми кристаллами. И историчка, которая иногда замещала нашу, законную, и всякий раз рассказывала удивительнейшие истории о старых замках с привидениями или о пиратах. Остальные учителя до самого выпуска несли на себе несмываемое пятно ничего в жизни не понимающих людей, поборников вопиющей несправедливости.

В доме часто было темно. Темнота в комнатах. Опять выключили свет. Раньше очень часто и надолго выключали свет. Телевизор и так работал пару часов утром и несколько передач вечером. Все, кроме отца, собрались на кухне. Зажжены все конфорки печки и при этом освещении домашние делают какую-то работу и ведут оживленную беседу. Мне по малолетству приходится сидеть рядом и скучать. Редкие проезжающие двором машины заставляют всех бросаться к окну. Может монтеры едут включать свет? Но, нет. Снова нет. Калят нож на огне и подрезают, подплавляют капроновые ленты моей сестры, концы которых каждый день растрепывались вновь. Отец в соседней комнате спит перед ночной сменой. Тоска.

Вдруг раздалась музыка и голоса!

- Свет дали?

- Так, нет света, темно везде!

- А, что ж это?

А это в соседней комнате вдруг заработал собранный отцом транзисторный приемник. Молчал-молчал, и тут вдруг заговорил! Собраный навесным монтажом на политурке какой-то старой книги. Из затрапезного динамика едва слышно доносился репортаж с хоккейного матча. Сколько радости это принесло всем домашним!

А начиналось это так. Отца забрали с приступом аппендицита в больницу. После операции мы навещали его в больничной палате. Рядом с ним лежал человек без ног. Как позже выяснилось, это был уличный фотограф дядя Володя. Одновременно Владимир был еще и радиолюбителем. Из больницы отца привезли домой с журналом "Радио". Помню, заходили как-то к Владимиру домой, разговора не помню, но после этого в отцовском столе появились зеленые диоды ДГ-Ц, шляпки с ножками транзисторов П-401 и МП-25 и прочий радиолюбительский набор. Стали накапливаться журналы "Радио", схемы на тетрадных листках бумаги. Апофеозом был заработавший ни с того, ни с сего приемничек. Потом были различные елочные гирлянды, антенны для второй программы телевидения, ещё что-то. Но, эффект от приёмника превзойден не был.