Мой друг Адольф, мой враг Гитлер

Единственное, в чем они все сходились, так это в своих мелкой борьбе и мелкой же зависти. Геринг и Геббельс ненавидели друг друга из-за своего соперничества: кто из них ведет самый роскошный образ жизни в Берлине. Геринг и Рем ненавидели друг друга, пытаясь завоевать расположение армии. Даже вполне уравновешенный Гиммлер был на ножах с Геббельсом, который пытался настроить Гитлера против использования в СС кавалерийских частей, которые он называл отголоском классовых привилегий. Это было любимое формирование бывшего студента-ветеринара. Геринг ненавидел Гесса, которого называл Piesel – что-то вроде «полуджентльмена», за то, что тот без извинений не появился на приеме в честь дня рождения наследного принца. Конца этому не было, они все грызлись, как бешеные собаки в клетке. Я как-то подумал о том, что сказал Гитлер Анне Дрекслер в 1932 году: «Если я приду к власти, то буду внимательно следить и не допущу того, что произошло с Вильгельмом II, который не терпел рядом с собой никого, кто говорил ему правду. Этого я никогда не допущу». В его случае все оказалось даже хуже. Никто из них не знал ничего, а он их и не слушал.

* * *

После партийного съезда 1933 года в Нюрнберге я был поражен тем, что нацистская революция, вместо того чтобы свершиться и привести к установлению обновленных структур власти и порядка, напротив, оказалась только началом. Радикализм украдкой все нарастал, а не наоборот. Слишком многие из нас слишком поздно осознали, что возрождение жизни в государстве и в национальной экономике было лишь частью задачи. Гитлер и большинство его последователей действительно верили в свои антирелигиозные, антисемитские, антибольшевистские, ксенофобские лозунги и были готовы держать в возбуждении всю страну, чтобы реализовать эти идеи.

У меня сложились тесные дружеские отношения с итальянским послом Черрути, его очаровательной женой Элизабеттой. У них был самый цивилизованный салон в Берлине. Нужно иметь в виду, что Муссолини был весьма уважаемой фигурой в то время. Его фашистская революция заслужила одобрение консервативных кругов во многих странах, а его режим, к счастью, был все еще избавлен от антирелигиозного и антисемитского радикализма, который так волновал меня у нацистов. Два режима, хотя и схожие по своей природе, находились по разные стороны дипломатического барьера. Италия все еще была одним из победивших союзников, а интриги нацистов в Австрии, в регионе, который итальянцы считали нервным центром своей сферы влияния в Южной Европе, служили источником постоянных конфликтов между двумя странами. Я очень хотел выяснить, не удастся ли использовать влияние Муссолини, чтобы восстановить более прочное положение в Германии.

Случай для этого представился, что довольно занятно, в результате первоклассной ссоры с Геббельсом. В течение 1933 года я пытался пополнить свой скудный доход советника по иностранной прессе за счет сотрудничества в создании фильма о Хорсте Весселе. Через некоторое время после его смерти Ганс Гейнц Эверс, известный немецкий писатель, с которым я познакомился в Нью-Йорке еще во время Первой мировой войны, задумал написать биографию Весселя и попросил меня представить его Гитлеру, чтобы получить необходимое разрешение. Литературная репутация Эверса в то время была сомнительной. Вначале он получил известность как автор романов с явно эротическим оттенком, но был способным писателем, а его книга скрывала более неприглядные характеристики Весселя и придавала истории его жизни некий идеализированный уклон. Удивительно, что Вессель был сыном пастора, но упор в его биографии был сделан на его патриотическом идеализме, который местами был несколько притянут за уши, но, безусловно, не был оскорбительным.

Гитлеру книга понравилась, и, когда нацисты пришли к власти, он никак не препятствовал Эверсу создать на ее основе сценарий фильма. Автор связался со мной снова и предложил написать музыку к фильму, что я и сделал, использовав в кульминации свой весьма эффектный похоронный марш. В конце концов я стал ассистентом продюсера и смог использовать свое влияние, чтобы подчеркнуть патриотический посыл и почтенное прошлое Весселя, опустив более неприглядные моменты нацистской идеологии. Как-то раз при съемке в студии у нас случились серьезные прения. В одной из сцен должен был происходить бой между бригадой СА, к которой принадлежал Хорст Вессель, и коммунистами. Сцену должны были снимать в берлинском пригороде Веддинг, где происходили эти события.