Мой друг по несчастью

– Этот факт, конечно, огорчителен, но, по большому счету, все это пустяки и совершенно не важно. Ведь вы сможете пересказать мне все, что произошло между Германиком и Кассием? Сможете, Мой Друг?

Господин Асфиксия прислонился спиной к дверце книжного шкафа и устремил на меня взволнованный взгляд. Я подумал, что, по всей видимости, для него, как для непосредственного организатора этой трагической встречи, действительно, события в «Желуде в желудке» имеют огромное значение. Правда, в этом случае было сложно объяснить его безразличие к судьбе утерянного жучка; возможно, это безразличие было деланным, чтобы еще сильнее не обострять во мне чувство вины. Как бы там ни было, я не стал противиться его просьбе, хоть вспоминать все в деталях мне было тяжеловато.

В течение получаса я попробовал воссоздать для своего начальника всю картину вчерашнего вечера, насколько сам я ее запомнил. Он слушал меня не то, чтобы не с тревогой, а с неподдельным интересом, который превратился прямо-таки в интерес фанатичный, когда я дошел до сцены убийства. Во все это время он ни разу не присел, а продолжал наматывать шаги взад и вперед, иногда замирая на месте или вскидываясь всем телом и требуя от меня повторить сказанное с уточнением некоторых деталей. То и дело подливал нам виски, и я видел, что он уже изрядно пьян, да и сам я чувствовал помутнение в своей голове – пока еще приятное. Когда я рассказывал ему о том, как Кассий впервые выхватил пистолет, он, с горящими глазами и вспотевшей лысиной, буквально умолял меня вспомнить выражение лица Германика, и спрашивал, какие эмоции в тот момент испытывал я сам, и какие эмоции, на мой взгляд, испытывали двое других. Саму же сцену убийства я пересказал ему дважды в самых ярких красках. Он извинялся, что заставляет меня вновь переживать этот ужас, но сам выглядел настолько возбужденным, что мне казалось, не утоли я его любопытство, он сляжет в постель так же, как слег накануне я. «Его рука не дрожала?», «Что было в глазах Кассия?», «Куда вошли пули, и сколько было крови?» – эти и подобные вопросы он повторял минимум по два раза, периодически переставал ходить и перегнувшись через стол, заглядывал мне в глаза, словно желал увидеть там, все ли я сказал, или есть еще что-то, что из меня можно было бы вытащить.

– А когда убил, Мой Друг! Когда убил, что он сделал первым делом?! – спросил господин Асфиксия, вновь подливая виски себе и мне.

– Сначала около минуты просто смотрел в одну точку невидящим взглядом, – ответил я, пытаясь припомнить, испытывал ли я страх за свою жизнь в тот момент.

– И что, Мой Друг, вы не испугались, что он может застрелить и вас? В состоянии аффекта, или чтобы убрать лишнего свидетеля? – словно прочитал мои мысли господин Асфиксия.

– Вот, честное слово, не было таких мыслей. Да и свидетелей там было слишком много, кроме меня.

– Ах, какое самообладание, Мой Друг! Какое железное самообладание! Бесконечно вами горжусь! Ну, а потом? Что было потом, Мой Друг?

– Я же вам уже говорил, господин Асфиксия…

– Да-да, конечно, Мой Друг. Потом подошли все эти люди, начали аплодировать и хвалить его, да? Правильно я говорю?

– Почти. Сначала они просто встали, а подходить начали, когда Кассий спрятал пистолет и вновь сел за стол.

– Вы говорите, что он смеялся, Мой Друг?! Он смеялся, да?! – какая-то дикая улыбка заиграла на его губах, и он вновь, перегнувшись через стол, заглянул мне в глаза; я увидел эту маниакальную улыбку прямо перед собой, отчего мне стало не по себе.

– Да, он смеялся… – ответил я и отвел глаза. – Но думаю, что это был истерический смех.

Господин Асфиксия отпрянул от меня и тоже рассмеялся.

– А вы думали сначала, что он плачет от отчаяния, да, Мой Друг?! Так ведь вы сказали? – он вновь начал ходить туда и назад, продолжая посмеиваться.

– Да, но я тогда уже с трудом соображал. К тому же, все эти люди – они так громко кричали, что в голове у меня стоял сплошной звон.

– А, как вы думаете, Мой Друг, Кассий испытал удовольствие от убийства?

– Удовольствие? – переспросил я.

– Именно. Вот скажите: когда вы видели его остекленевший взгляд сразу после убийства, и когда потом он смеялся, в его глазах был восторг убийцы?

– Думаю, я не до конца понимаю, о чем вы говорите, господин Асфиксия, – ответил я и осушил очередной бокал.

– Спрошу проще: по выражению его лица, как вы думаете, Мой Друг: способен он убить еще раз? – хозяин дома тоже допил очередную порцию и наконец опустился в свое кресло; вероятно, ноги уже держали его все хуже.

– Как мне кажется, любой человек, переступивший эту черту не в целях самозащиты, уже достаточно скомпрометирован, как потенциальный убийца, – ответил я, всем видом стараясь показать, что этот разговор доставляет мне сильное неудобство.

– Вы правы, Мой Друг, – кивнул господин Асфиксия. – Вы правы. Но далеко не каждого убийцу мотивирует восторг процесса.

– Вы хотите понять, есть ли вероятность, что Кассий превратится в одно из этих чудовищ? – я указал на фотографии убийц и маньяков в его кабинете.