Мои друзья и горы.

День для нас начался очень хорошо — ясное небо, довольно тепло, скалы крутые, но со множеством зацепок. В очередной раз я с восторгом смотрел, с какой непринужденностью Валя проходил веревку за веревкой этих скал. При этом было понятно, что прохождение этого бастиона с тяжелыми рюкзаками будет гораздо более сложным делом, и поэтому мы как можно чаще забивали крючья, даже тогда, когда для нас в этом не было особой необходимости.

   В верхней части бастиона мы воспользовались возможностью обойти последний участок крутых скал траверсом направо по границе скал и льда и примерно через 50 м вышли к скальной стенке высотой метров десять-пятнадцать. Здесь лазание было совсем несложным, и поэтому я забил лишь один крюк для страховки на верху этой стенки, что, как мы смогли вскоре убедиться, было более чем неправильно. Далее начинался основной гребень, ведущий к выходу на верхнее плато. По этому гребню мы прошли еще 300-400 м и убедились в том, что этот путь, хотя и не очень прост, но никакой предварительной обработки не требует. Теперь мы со спокойной совестью могли идти вниз.

  Настроение у нас было великолепное. А как могло быть иначе, если светит солнце, тепло, а ты идешь налегке по интересному маршруту в связке с близким другом и знаешь, что через несколько дней вся группа двинется по пройденному нами пути и дальше до самой вершины пика Хан-Тенгри!

  Даже не заметили, как проскочили верхний гребневой участок, и вот уже вышли к месту спуска по скалам. Забитый здесь при подъеме крюк нашли легко — как и все забитые нами крючья, он был маркирован красной ленточкой. Навесили карабин, закрепили веревку в качестве перил, и вниз пошел Валентин. Он шел легко, почти не нагружая перил, а я остался у крюка, следя за тем, чтобы веревка не запуталась. Очень хотелось пить, и на какой-то миг я отвлекся, потянувшись к струйке воды, стекавшей по скале. Но мне не удалось сделать даже глоточка, как вдруг перед моими глазами мелькнула красная ленточка, и прежде чем я смог осознать, что происходит, я уже падал навзничь.

  Крюк, забитый мною при подъеме в замерзшие за ночь скалы, видимо, вытаял и под нагрузкой выскочил из трещины. Конечно, мне следовало не только его проверить перед спуском, но и забить на всякий случай второй, но я как-то не к месту расслабился и поленился это сделать — элементарная оплошность, которая могла стать роковой.

  Крутые скалы я пролетел мгновенно, почти их не задев, и приземлился по касательной на крутой ледово-фирновый склон, сдернув по дороге Валентина, который тоже стоял без страховки (еще одна ошибка!). Конечно, достоверно передать мои ощущения в момент срыва я вряд ли могу. Но я точно помню, что поле зрения резко сузилось и крошечный кусочек синего неба — это все, что запечатлелось в мозгу (вот оно, «небо с овчинку!»). Не могу вспомнить, промелькнули ли какие-нибудь мысли типа «это — конец». Думаю, что таких, как и других праздных мыслей, и быть не могло, все было подавлено вспыхнувшим доминантным инстинктом — выжить во чтобы то ни стало! — и какой-то фанатичной убежденностью: «Мы зарубимся, все равно зарубимся!» Мне и сейчас кажется, что именно это я и орал во весь голос, хотя, конечно, в тот момент я ничего слышать не мог, и кричал ли я вообще — сказать тоже не могу.

  Зарубиться с помощью ледоруба на таком крутом склоне было очень трудно, почти невозможно. Но в какой-то момент, когда я только покатился по склону, веревка натянулась, и я смог перевернуться на живот и немного притормозить падение ледорубом. В следующее мгновение сдернутый мной Валентин пролетел мимо меня, также изо всех сил пытаясь безуспешно задержаться, но все-таки последовал снова рывок, и я опять покатился вниз, снова стараясь остановить свое скольжение.

   Спасти нас могла лишь немыслимая удача, если бы мы смогли зарубиться одновременно. И, на наше счастье, это чудо произошло!

   Я отчетливо помню, как вдруг все остановилось и я снова стал видеть пространство вокруг себя и ощущать что-то вроде «тикания» внутренних часов. Прошло мгновение, другое — в готовности к очередному рывку, но его не последовало. Повернув голову, я увидел Валю, который лежал, прижавшись к склону чуть в стороне и ниже меня. Его ледоруб оказался заклиненным в неглубокой трещинке ледового склона, что и остановило его, а стало быть, и мое падение.

  Диалог был коротким:

  — Ты как? Ничего не сломал?

  — Да вроде все в порядке.

  — Я тоже цел.