Мои друзья и знакомые

Ну, допил он свою "Московскую", налил мне на прощанье еще портвейна и отправил домой, а то уж засиделись. Не могу сказать, что я так сразу перевербовался. Но и родители что-то подобное напевали, хоть конечно, мой шибко партийный отец использовал совсем другую терминологию, но потайной смысл был тот же — посадят без сожаления. Не те люди, чтобы жалеть. Но и расстаться с идеей не хотелось. Вот я и придумал компромиссный вариант — поступать в нефтяной, по семейной традиции, а за первый год решить: что же дальше делать? Может быть — заберу документы и в МГУ, либо в Тарту на исторический? А за год, по правде, понравилось. И той альтернативы, чтобы либо поясницу начальству лизать, либо, по новому словцу, в диссиденты — в инженерии нету.

Прожил жизнь, начальникам не особо кланяясь. Но и без лесоповала.

Сейчас-то уж что? Давно с ярмарки, как Никита Сергеич говорил. Иногда только проскальзывала мысль: ну, отсидел бы, как положено, давно бы уж где-нибудь лекции бы читал о крестьянском вопросе в России. Ну, а кто бы факелами да трубами занимался?

Василия Алексеевича после окончания школы я из виду потерял. Мы и переехали, и институт у меня тоже был на другом конце города, в двадцати километрах. Несколько раз только виделись за все годы — один раз на школьном вечере встречи, разок в библиотеке, да пару раз в рюмочной на улице Ленина. С Ниночкой, дочкой его, встречались все-таки почаще, она тоже в химики подалась, работала в институте НИИНефтехим. Всегда Васе привет передавал, а она говорила, что он помнит. Надо было найти его в один из приездов в родной город, встретиться, посидеть, поговорить — да, как всегда, все на бегу. Сегодня Сургут, завтра Краснодар. Так и не увиделись.

Умер он в 1994-м, я и не знал. Митя, младший мой брат, был на похоронах, знал, что не чужой для меня человек. Венок положил. Кто-то мне говорил, что Василий Алексеевич Якимов в Перестройку ожил, будто бы статьи его в газетах появлялись — кто, как он, знал подлинную историю края, а не мифы? Но на самом деле всем: и русским, и татарам, и башкирам, и либералам, и демократам, и красным — правда-то ни к чему. Именно, что мифы, каждому свои, вплоть до открытия, что древние арийцы — это как раз башкиры из племени тамьян Абзелиловского района, что и записано древними письменами на горе Аркаим — осталось найти и расшифровать. Конечно, им всем реальная история не больше нужна, чем тому обкому. Так что по-настоящему — и никому, и никогда.

Так и осталось — нереализованным потенциалом. А у Димы? А у… да мало ли? Только не надо время винить. Когда у нас иначе-то было?

Похоже, что никогда, если верить Ибн-Фадлану. Этот арабский землепроходец повидал на суше не меньше, чем легендарный Синдбад в южных морях, а самое его знаменитое путешествие было в дальние страны по реке Итиль-Волге. Рассказы об экзотических народах: хазарах, славянах, булгарах, буртасах, мордве и русах, их невероятных нравах и неправдоподобных природных явлениях, вроде воды, в кристаллическом состоянии падающей с неба, или июньских ночей длиной в полчаса, — произвели в свое время в Багдаде фурор никак не меньший, чем четырьмя веками позже сообщения Марко Поло в Венеции.

Вот в этих-то сообщениях[8], найденных, прокомментированных и изданных нашим знакомым А.-З.Валиди, когда он оказался в эмиграции, и можно найти рассказ о странных обычаях живущих в северных странах племен, которые " если увидят человека, обладающего подвижностью и знанием вещей", то" берут его, кладут ему на шею веревку и вешают его на дереве, пока он не кончится", считая, что это принесет благоволение богов и удачу всему народу. Надо честно сказать, что обычаи в наших края с ибн-фадлановских времен сильно усовершенствовались и в последние века кое-кому удалось избежать такого жертвоприношения.

Будем надеяться, что дальнейший прогресс не заставит себя ждать уж очень долго. Во всяком случае, хотелось бы.

* * *

Скоро, выходит, двадцать шесть лет, как умер Василий Алексеевич. И семнадцать лет, как ушел его бывший ученик Дима Мирошник. Я-то пока живой, за мной и долг — вспоминать, как уж получается, об их жизни. Кого помнят — тот ведь еще не до конца умер.

Фотографии пришли ко мне приложениями по Сети. Дима свою прислал в одном из первых писем. А фото Василия Алексеевича мне бы не добыть, если бы не помогли старые школьные друзья, одноклассники мои Жанночка и Саша. Значит — и они его помнили, да, наверное, и не только они.

Гарик