Мой генерал Торрихос

Это был спектакль, стоивший того, чтобы его увидеть: шахито, бегущий по пляжу в одних плавках, и охранники из G‐2 в пиджаках, рубашках и галстуках, бегущие за ним и неловко прячущие свои автоматы под пиджаками. И девиц, дочерей наших олигархов, визжащих от восторга, едва поспевающих за принцем и гипнотизированных исходящим от него запахом аристократизма.

Любопытно, что та же самая буржуазия, легко отрубающая голову суверену, из-за бог знает какого комплекса бывшей служанки не перестаёт обожать всё аристократическое. Например, нарекают свои авто именами: Дельфин, Барон, Кардинал, Принцесса.

В те же дни на Контадоре была Патрисия Херст, знаменитая дочь американского магната Херста и сама знаменитая миллионерша, которая побывала в заложниках в одном из партизанских отрядов, в который в итоге вступила сама. Во всяком случае, она участвовала в ограблении одного из банков и попала в тюрьму. При содействии Картера её только что выпустили на свободу, и она сразу же вышла замуж за одного из охранявших её там полицейских.

Известно, что тюрьмы не самое лучшее место для богатых. И они решили провести свой медовый месяц на Контадоре. Патрисия тоже наблюдала за бегущим по пляжу шахито, преследуемым нашими девицами из Клуба Унион. Смотрела с насмешкой, смешанной с сочувствием и даже симпатией.

Через несколько дней она была приглашена с её мужем, которого, между прочим, звали Бернард Шоу, на ужин в Клуб Унион. И там те же или такие же, как там, на пляже, девицы дали указания поварам затянуть приготовление заказанных блюд, чтобы в клуб успели приехать их подружки. Патрисия поняла, в чём дело, пришла в ярость и уехала, не ужиная.

Она потом рассказала это генералу и добавила, что, когда он будет в Лос-Анджелесе, она приглашает его на обед или ужин в один из клубов, чтобы он почувствовал разницу. Улыбнувшись, генерал принял приглашение.

Прошло время, и это случилось. И она пригласила генерала на ужин в один из эксклюзивных ресторанов города в компании со своим отцом Рандольфом Херстом, знаменитым владельцем газет и других американских изданий.

Патрисия была права. Североамериканская олигархия ужасна. Наша же, помимо того, смешна, претенциозна и пуста. И будто указывая на это, Патрисия ни разу не упомянула о том случае с нею, как о поводе для этого её приглашения. И, вероятно, она отдавала себе отчёт в том, что генерал думает обо всём этом так же, как она.

Патрисия Херст — интересная женщина. Небольшого роста, красивая и весьма интеллигентная. Однажды она попросила у меня мой автомат, быстро и профессионально разобрала его и собрала вновь.

Помню, как в разговоре на политические темы она объявила, что является «абсолютно правой». Но сказала это в такой форме, в какой другой «правый» вряд ли это скажет. Твёрдо и с агрессией, направленной скорее не вовне, а к себе самой, как бы вынужденно принадлежащей к политической силе, которую она же с такой же твёрдостью отвергает.

Но вернёмся в Лас-Вегас. В то утро генерала, когда я переводил ему утренние газетные новости и когда я рекомендовал пригласить шаха в Панаму.

Тогда я подумал, что на том всё и закончится. Но уже через неделю в Панаму приезжает Гамильтон Джордан, руководитель канцелярии Белого дома и главный советник Картера, и от его имени просит генерала предоставить шаху политическое убежище в Панаме.

Встреча состоялась в офисе на 50-й улице, и генерал попросил меня сделать запись этой его беседы с Джорданом. Что я и сделал и ниже привожу полный её текст.

Панама, 11 декабря 1979 года

«Посол Соединённых Штатов Америки г-н Амблер Мосс в 21 час 10 мин. прибыл в офис вместе со своим гостем, имя которого он по телефону предварительно не сообщил. Им оказался Гамильтон Джордан. Генерал сказал, что, вероятно, поскольку послание ему привёз такой высокий гость, то оно является очень важным. В ответ Джордан пошутил, что если подходить с таким критерием, то послание должно быть глупым.