Мой идеальный дракон

Что же Тоона хочет мне показать?

Я вышиваю, разрешив служанкам переговариваться между собой. Краем уха слушаю: вдруг о чем-то проболтаются.

Так увлекаюсь работой, что не замечаю, в какой момент в комнате становится мертвенно тихо.

Поднимаю глаза: девушки склонились в безмолвном поклоне, а посреди покоев стоит Валиайнен и сверлит меня ненормальным жутким взглядом.

Глава 13. Очарование налаарнов

Что этому типу от меня надо???

Меня от него просто оторопь берет, хотя он внешне хорош собой, а его бархатно-шоколадный голос вообще верх совершенства.

Красивые губы Валиайнена расходятся в улыбке.

– Вижу, ты не скучаешь, любимая. И все же позволь оторвать тебя от дела. Составь мне компанию.

Ох нет. Наедине с этим одержимым мне оставаться совсем не хочется.

– Девушки пойдут с нами?

Валиайнен сладко улыбается.

– Нет, радость моя, только ты и я.

Хочет начать распускать руки? Скорее всего.

Валиайнен подает мне ладонь, и я призываю всю силу воли, чтобы не дернуться от отвращения, когда наши пальцы соприкасаются.

С ним что-то не то.

С ним что-то очень сильно не то.

Или это я уже настолько сильно поглощена драконьей магией, что любой мужчина, кроме Ралькариона, мне противен?

Так или иначе Валиайнена надо задобрить. Любому мужчине проще обидеть злую или равнодушную к нему женщину, чем ту, которая ему доверяет.

Ну, якобы доверяет.

Странное дело. Ладонь Валиайнена теплая, но я то и дело чувствую проскальзывающий под кожей холодок.

И ведь от прикосновений служанок было то же чувство.

Я просто списала это все на ощущения от купальни… но дело в чем-то еще.

Валиайнен выводит меня на распутье коридоров и резко сворачивает в сторону.

Заводит в какую-то комнату, закрывает дверь. Ключ лязгает в замке, оставляя нас наедине.

Я в ловушке.

Светлые боги, главное, не подать вида, насколько мне страшно.

Оглядываюсь. Комната огромная и полупустая, а посреди нее стоит черный отполированный предмет, похожий на… алтарь.

Нет. Только не это… Нет…

Растерянность на лице мне явно скрыть не удается. Валиайнен замечает:

– Впечатлена, любимая? Садись же скорее!

Куда???

Я не успеваю сообразить, как он подхватывает меня на руки и сажает прямо на гладкую черную поверхность… дерева.

Хорошо, что многослойный наряд на мне полностью закрытый и достает до самых туфель.

Замечательно, что Валиайнен меня не привязывает.

Да тут вроде и не к чему, никаких колышков для веревок или других креплений…

Ухватиться на отполированной глади то же не за что. Я сижу аккуратно и боюсь упасть, а ноги просто висят в воздухе. Ими можно поболтать, но я не рискну.

Валиайнен придвигает к черной штуке какую-то скамеечку, садится на нее и пялится на меня снизу вверх.

– Ты восхитительна!

В его взгляде столько страстной тоски, что мне немедленно хочется оправить юбки.

Валиайнен откидывает что-то сбоку черной штуки, и перед глазами хищно блестит гладкая белая полоса, перемежаемая черными вкраплениями.

Я замираю.

Он касается белой полосы, и по залу вдруг льется… музыка.

Получается, Валиайнен усадил меня на некий инструмент?

Больше он на меня не смотрит. Играет.

Очень хорошо играет.

Если бы я не сидела на скользком, опасном и высоком инструменте, музыка меня бы еще больше увлекла.

Она чарующая. Она какая-то совершенно необыкновенная.

На лицо Валиайнена я стараюсь не смотреть, чтобы его не провоцировать, но не удерживаюсь, когда он начинает петь.

Поет видимо на налаарнском, а со мной начинает твориться странное.

Карион говорил, что девушки не могли противостоять особой магии драконов, лишались стыда и сами предлагали себя ему.

Драконьей магии я, похоже, не подвержена.

Зато налаарнская на меня действует.

Я умом понимаю, что какая-то жуть творится, а все равно не могу ни пошевелиться, ни оторвать от Валиайнена глаз.

Замираю, как изваяние, и впитываю…

Лишь бы не спугнуть это чарующее пение, лишь бы насладиться им и раствориться в нем, забыв обо всем вокруг…

Оно лишает меня воли. Делает меня совсем беспомощной.

Но я не хочу теперь другой власти.

Протяни Валиайнен мне руку – я шагну вниз. Пусть сломаю ноги – не важно.

Я сделаю все, что Валиайнен скажет.

Он не прекращает петь. Встает со скамеечки и тянется ко мне.

Почему этот мерзавец так медлит? Мне ужасно хочется ощутить его губы на своих.

Эти отвратительные чувственные губы все ближе, расстояние между нами все меньше.

Он прекращает петь и смотрит на меня блестящими темными глазами.

А с меня как пелена морока спадает, едва пение стихло.

Я намеренно и неестественно громко смеюсь, откидываясь назад и отодвигаясь как можно дальше, чтобы этот хмырь меня не тронул…

– Ваше пение изумительно, господин!

Значит, его власть в голосе. Он может им зачаровать, когда поет. Когда он просто говорит, к счастью, влиять не может.

Валиайнен тоже ненатурально смеется.

– Рад тебе угодить. Как ты думаешь провести остаток дня, любимая?

Уж точно подальше от тебя.

– Повышиваю, может, погуляю в садике. У вас есть какие-то распоряжения, Валиайнен?

– Хорошо, тогда я верну тебя в покои. Отдыхай. Перед сном я загляну к тебе.

Валиайнен поднимает меня на руки, снимая с черного инструмента, а меня бьет озноб.