Мои южные ночи

– Да чего там. Ты вот что, не горюй. Найдется собака-то. Нутром чую, найдется.

С того вечера начались мои бесконечные странствия по располагавшимся в Москве и области специализированным собачьим питомникам. Михаил не обманул меня, действительно передал мой телефон какому-то своему знакомому, и тот провел меня на территорию другого питомника. Но и там Буни я не нашла. Потом был следующий питомник, еще один… Не в состоянии ждать, когда у следствия появятся хоть какие-нибудь результаты, я искала любой случай наведаться в очередное место, где могли держать мою Буню, отпрашивалась с работы, тряслась в электричках, искала все новые выходы на новые питомники. Время шло, утекало сквозь пальцы, и иногда я уже готова была поддаться отчаянию. Мне начинало казаться, что с Буней нас разлучили навсегда, что я уже никогда ее не увижу. В такие моменты я вдруг начинала вынашивать планы мести Тамаре Андреевне, придумывать, как отплачу ей за ту боль, которую она причинила мне и моей собаке. И лишь опомнившись, говорила себе, что у меня нет времени на личные счеты, я должна тратить все ресурсы лишь на то, чтобы отыскать свою собаку.

А однажды, задремав вечером на диване после работы, я вдруг подскочила с колотящимся сердцем и сбившимся дыханием. Я не понимала, что случилось, создавалось ощущение, будто что-то выдернуло меня из сна. Не понимая, что со мной происходит, я схватилась рукой за мгновенно занывшие ребра. Мне даже показалось, будто я чую наваливающуюся на меня дурноту, отдающую запахами раскисшей земли и зловонного человеческого жилища.

И в какой-то момент я очень отчетливо поняла, что чувствую сейчас то, что чувствует моя Буня. Это с ней случилась беда, это ей было сейчас больно, страшно, невыносимо. Я не знала, что с ней стряслось – избил ли ее кто, или она попала в аварию, сорвалась с высоты, разбилась, поранилась. Я только остро осознавала, что ей сейчас как никогда необходима моя поддержка. Я же, находясь далеко от нее, ничем не могу помочь.

Глотая мгновенно хлынувшие слезы, я сжала руки у груди и начала тихо уговаривать:

– Только живи! Только дыши! Не сдавайся, слышишь? Я обязательно тебя найду, мы снова будем вместе. Только дождись меня, удержись, выживи, хорошо? Моя чудная отважная подруга, только выживи!

Уснуть я в ту ночь так и не смогла, а через несколько недель после этого случая мне вдруг позвонил следователь Сергеев и сообщил, что у него появились кое-какие зацепки. Как оказалось, ему удалось проследить связь Тамары Андреевны – к слову, при последней их встрече правая рука ее была в бинтах, видно, кому-то из питомцев не понравились жесткие методы воспитания именитого кинолога, – с питомником, находившимся в Тверской области.

Когда мы со следователем приехали туда, стояла уже поздняя осень. Под ногами чавкала размокшая грязь – первый снег в этом году был ранним, теперь же, подтаяв, развез красноватую глинистую почву и грязными лужами скопился в разъезженных грузовиками колеях. Сердце мое, так и не успокоившееся после того приступа, заходилось в груди. Я боялась надеяться и невпопад отвечала на неловкие попытки Сергеева завести со мной разговор.

На входе Сергеев сразу махнул полицейской корочкой и отправился в административный корпус разговаривать с начальством питомника. Я же сразу попросила отвести меня к вольерам. Буни не было и здесь, это стало мне ясно очень скоро. Со временем острота эмоций притупилась, и каждая следующая неудача отдавалась у меня в груди уже привычной, но от того не менее выматывающей болью. И все же сейчас мне было плохо как никогда, ведь сюда я приехала уже вместе с родной полицией, вроде бы напавшей на след моей девочки. Уставшая от очередной, не приведшей ни к чему поездки, я плелась от вольеров обратно к полицейской машине, когда меня вдруг окликнули сзади:

– Подождите! Инна, да? Постойте!

Я обернулась и увидела, как ко мне спешит, поскальзываясь на глинистой тропинке, один из сотрудников питомника, в сером мешковатом бушлате и ватных штанах. Я остановилась, поджидая его. Парень был молодой, примерно моего возраста, наверное, работал тут не так давно. По крайней мере, лицо его показалось мне каким-то неравнодушным, не отупевшим от ежедневной рутины.

– Я так понял, вы собаку ищете, да? – спросил он, поравнявшись со мной.

– Да! – закивала я.

– Я вот сообщил уже следователю, он там пока, в конторе, подписи необходимые собирает… – начал рассказывать парень. – Тамара Андреевна Силаева действительно привозила к нам собаку. И мне кажется, по описанию это ваша. Белесое пятно на груди, острый нос… Но главное – выдающиеся способности, ум, проницательность. Подождите, у меня тут фотография была, я показывал… – Он зашарил по карманам бушлата и с досадой сплюнул. – Черт, забыл мобильник на столе. Ну да ладно. В общем, может быть, совпадение, конечно, но у нас был такой щенок.

– Был? – мгновенно помертвев, переспросила я.

– Ну да, – подтвердил он. И увидев, как побледнело мое лицо, тут же поправился: – Тьфу ты, да я не в том смысле. Все с ней в порядке, просто две недели назад ее забрали.