Мой Кир Булычёв, мой Рэй Брэдбери и другие мои писатели…

Причин для подозрения со стороны спецслужб было несколько. Во-первых, он был против войны во Вьетнаме и не скрывал этого; во-вторых, дружил с коммунистами (самое странное и страшное, что просто дружил, если бы он был членом их партии, всё было бы понятнее и проще!); в-третьих, мир его фантастических произведений был настолько причудлив и представлял собой столь прихотливо искажённое отражение нашей реальности, что он не избежал обвинения в употреблении наркотиков. По аналогии с господствовавшим в молодёжной среде тех лет музыкальным направлением, прозу Дика преуспевшие в навешивании ярлыков критики прозвали «психоделической». Подхватив этот модный мотив, писатель и редактор Харлан Эллисон, опубликовавший рассказ Дика в составленном им сборнике «Опасные видения», сопроводил его предисловием, в котором «поведал», что он якобы «написан под влиянием ЛСД». При том что сам писатель утверждал, что пробовал наркотики всего дважды в жизни и почувствовал к ним стойкое отвращение. Исключением были вышеупомянутые амфетамины, принимаемые по рецепту врача для повышения работоспособности. Даже самые сюрреалистические из романов писателя: напрямую повествующий о производстве и применении новых небывалых психотропных средств «Три стигмата Палмера Элдрича» (The Three Stigmata of Palmer Eldritch, 1964) или безумный «Убик» (Ubik, 1969) – написаны без помощи наркотиков.

Сюрреалистический мир романов Филипа Дика брал свои истоки отнюдь не в наркотическом бреду, а всё в том же уникальном свойстве психики писателя. Известно, что наркотики расширяют сознание, наркоманы видят окружающий мир во всех его вероятностях одновременно… Но Дик видел мир таким без всяких химических средств. В интервью Чарльзу Платту Дик сказал: «Я веду себя как кое-кто из парней, живших в досократовские времена – времена Зенона, Диогена, киников и так далее, – то бишь древних греков, которые хвастались, что живут как собаки. Любой аргумент, который мне приводят в подтверждение той или иной теории, убеждает меня наповал». Другими словами, писатель признаётся, что начинает искренне верить во всё, в чём его пытаются убедить, не пытаясь разобраться, что же на самом деле является правдой… Такое, если так можно выразиться, «релятивистское» видение мира находит отражение и в подавляющем большинстве его произведений.

Вот сюжет одного из самых известных рассказов Дика, «Из глубин памяти», послужившего основой для картины «Вспомнить всё». Герой рассказа – скромный клерк, его жизнь скучна и размеренна, даже вспомнить нечего. Он мечтает побывать на Марсе, но простому человеку туда не попасть ни за какие деньги, туда засылаются только агенты секретных служб. И тогда он обращается в компанию, которая предлагает «искусственные воспоминания»: после короткого сеанса клиент выходит из кабинета в полной уверенности, что он когда-то был секретным агентом и посещал Марс со спецзаданием. Но тут происходит неожиданное: место для этого воспоминания в его мозгу уже занято, он действительно некогда был секретным агентом и выполнял на Марсе секретное задание, но он не должен был об этом помнить, поэтому его воспоминания искусственно заблокированы. Герою рассказа пытаются «наложить» другие воспоминания, но и они оказываются забытой правдой… Когда-то, в самом детстве, он предотвратил инопланетное нашествие! Реальность и вымысел несколько раз меняются местами, реальность выглядит абсурдней, чем вымысел, а вымысел оказывается правдоподобней реальности… Так что же – реальность, а что – вымысел?