Мой Кир Булычёв, мой Рэй Брэдбери и другие мои писатели…

В этом Филип Дик видит истоки тоталитаризма: каждый хочет навязать свой индивидуальный мир всем окружающим. Иногда это удаётся… Если каждый из нас живёт в своём уникальном мире, являющемся плодом нашей собственной психики, то очень может быть, что субъективный мир какой-нибудь достаточно сильной личности однажды запросто может вторгнуться в мир другой личности, более слабой, и подавить его частично или полностью. «Если я смогу заставить вас увидеть мир таким, каким его вижу я, тогда вы автоматически будете думать так, как думаю я, – говорил Дик. – В итоге вы придёте к выводам, к каким прихожу я. И самая величайшая власть, которую одно человеческое существо может установить над другими человеческими существами, как раз и заключается в контроле над их восприятием реальности и в возможности вмешиваться в целостность и индивидуальность их мира». В качестве наглядной иллюстрации своих слов Дик в этом интервью приводит публичные процессы, проходившие в нашей стране во времена сталинизма, когда люди под жёстким давлением и яростным убеждением начинали верить в то, абсурдность чего была им изначально ясна.

Опасные ростки подобного явления Филип Дик видел и в американских реалиях своего времени. Нынешние российские апологеты буржуазной демократии забывают о временах маккартизма и так называемой «охоты на ведьм» в США, когда приговор «коммунист» звучал так же грозно, как «враг народа» в России 30-х годов. Дик это не только знал и понимал, но и умел экстраполировать в будущее, доводить до страшного, леденящего душу абсурда. Неслучайно действие многих его романов: например, «Лейтесь, слёзы, сказал полицейский» (Flow My Tears, the Policeman Said, 1974), «Человек в высоком замке», «Свободное радио Альбемута» – происходит в мире, в котором американская действительность причудливым образом соединилась с чертами немецкого фашизма или сталинского тоталитаризма и вовсе не вступила с ними в противоречие.

Вот как выглядит мир романа «Лейтесь, слёзы, сказал полицейский». Не так давно кончилась Вторая гражданская война, и до сих пор где-то под землёй, окружённые полицейскими кордонами, без воды и пищи постепенно вымирают затеявшие её студенты. Альтернатива этому – разветвлённая сеть исправительно-трудовых лагерей. По улицам городов рыщут полицейские патрули и проверяют документы. Кто без документов, тот беглый студент, тому место в лагере… Такой мир рождает в душах диковских героев сильнейшую паранойю. Человек может потерять многое. Он может лишиться друзей и близких, может утратить родину. Фантасты неоднократно описывали ситуацию, когда погибало всё человечество… Героев Филипа Дика постигает бо́льшая утрата: они теряют себя! Так, Джейсон Тавернер, популярный певец, ведущий телешоу, человек волевой и обаятельный, в один прекрасный день просыпается в грязном номере дешёвой гостиницы, абсолютно без документов. Никто из его бывших друзей и сотрудников не узнаёт его и не желает с ним даже разговаривать. Более того, из всех полицейских баз данных полностью исчезает информация о ком бы то ни было с его именем, датой рождения, отпечатками пальцев и прочими особыми приметами – такого человека на Земле нет и не было никогда! Облегчает ситуацию лишь то, что у него достаточно наличных денег – за них и в этом мире можно купить многое, но далеко не всё. Попеременно то попадая в лапы к полицейским, то ускользая от них, знакомясь с готовыми прийти на выручку женщинами и беседуя о Марселе Прусте и Джеймсе Джойсе, Тавернер пробирается сквозь латентное ответвление пространства и времени, в котором его раньше не было. Он выбирается в свою реальность, но на выходе вместо приза его ожидает обвинение в убийстве… Филип Дик признался, что роман этот был навеян ему визгом убитой им крысы. Попавшая в капкан, с переломанным позвоночником, она всё ещё сопротивлялась, всё ещё стремилась к жизни и нестерпимо визжала… Этот визг звучал в ушах писателя потом многие годы.