Мой Кир Булычёв, мой Рэй Брэдбери и другие мои писатели…

«Солярис» вообще, по-моему, имеет особое значение не только в творчестве Лема, но и во всей мировой культуре. Неслучайно он так привлекает кинематографистов. Это переходный роман, каким в творчестве, скажем, Стругацких была «Улитка на склоне». По форме «Солярис» – это ещё научная фантастика, то есть беллетристика, а по сути – это уже философское произведение. Лем был из числа тех писателей-фантастов, кои, будучи беллетристами, ввели в общественный обиход вопросы и проблемы, которыми потом начали заниматься философы, социологи, культурологи. (Вторым столь же ярким был Филип Дик с его «Бегущим по лезвию», заставившим заговорить о симулякрах.) Американский философ, выходец из югославской еврейской семьи, Томас Нагель писал: «Сознание делает проблему души и тела практически неразрешимой. Без сознания проблема души и тела была бы гораздо менее интересной. С сознанием эта проблема кажется безнадёжной». Не в этом ли, кроме всего прочего, ещё и главная мысль «Соляриса», вышедшего, когда Нагелю не было и 25 лет?

Первый том вышеупомянутого первого в России и второго у Лема собрания сочинений открывается кратким редакционным предисловием авторства, по всей видимости, Александра Мирера, поскольку он был ответственным редактором издания: «Станислав Лем – редкостное явление в культуре ХХ века. Блестящий и самобытный писатель и в то же время социолог, философ-рационалист, склонный к точному математическому мышлению. Неудержимый фантазёр и – сухой аналитик. Писатель удивительно разносторонний, он, как сказал бы Достоевский, “выскочил из мерки”. Кажется, он перепробовал все фантастические жанры – от классической “научной фантастики” до рецензий на фантастику, ещё не написанную». Добавлю, что многие произведения Лема, к примеру, «Футурологический конгресс» (1971), становятся в ряд самого передового европейского постмодернизма. Однако смею предположить, что без этих научно-фантастических романов, не любимых Лемом, его издательская судьба в СССР сложилась бы иначе. Беллетристам в те годы дозволялось больше, чем серьёзным писателям…

Впрочем, параллельно с твёрдой научной фантастикой (литературный термин – Hard Science Fiction) Лем писал и откровенно реалистическую прозу. Так, ещё в 1948-м был написан роман, действие которого происходит во время Второй мировой войны в психиатрической лечебнице, – «Больница преображения». Вышел он по цензурным соображениям только в 1955-м. А к русскому читателю пришёл и вовсе в 1995-м. Он входит в трилогию «Неутраченное время», два других романа из которой Лем также запретил переиздавать, на русском они не выходили…

Зато вышедший в 1966-м автобиографический роман «Высокий замок» был переведён на русский уже в 1969-м. В нём Лем рассказывает о своём раннем детстве, до 1939 года, когда Львов перестал быть польским. Из этой книги мы узнаём, что Станислав Лем был необщительным мальчиком, не имел друзей да и с родителями был не особенно близок, разве что с отцом… Он сам с собой играл в не существующую в нашем мире страну, рисовал её документы – всевозможные удостоверения, пропуска…

Видимо, по этим пропускам он потом путешествовал в иных мирах – таких, где жили пилот Пиркс и профессор Тарантога, Трурль и Клапауций… Где-то там он почерпнул знания, позволившие ему в книге-трактате 1964 года «Сумма технологии» (кстати, уже в 1968-м вышедшей на русском) предсказать торжество кибернетики и даже виртуальную реальность… В 2006 году Станислава Лема не стало. Но пропуска эти остались: порядка двух-трёх десятков томов романов, повестей, рассказов, пьес, эссе, интервью…

Киберпанк: ужасный и любвеобильный

Статья была написана в 2001 году и опубликована в журнале «Если»