Мой Ленинградский горный. Табошар урановый

И про все, на что обращал внимание я,
Интересно, живо повествовала мне она.
И не заметил, как прошли проспект мы весь,
У Адмиралтейства стали: трамвая остановка здесь.

Какое-то время старушка задумчиво молчала,

Тихонько рядом я стоял, ее думам не мешал,
Но долго молчать мне неудобно стало,
Решился и вновь вопрос я ей задал:

«Ну зачем Вы так далеко меня сопровождали?

По Невскому был долог путь, и Вы устали». –
«Вы здесь поблизости живете?» – еще ее спросил,
И растрогавший до глубины души ответ ее такой мне был:

«Ты так похож на моего единственного сына,

А он погиб при артобстреле города в блокаду,
И, разговаривая с тобой, как будто вновь я с ним побыл а,
А живу я там, где повстречались, и мне идти обратно надо».

Вдруг из-за поворота, от Дворцового моста,

26-й трамвай появился, искря, звеня.
На ходу вскочил в него и встал сзади у окна,
Помахал я бабушке рукой, и помахала мне она.

И уж в вагоне вспомнил и покраснел я сразу от стыда,

Забыл спросить, как звать, и поблагодарить ее тогда.
Учась пять лет там, в Ленинграде, ее не встретил больше никогда.
Но в благодарной памяти моей она осталась навсегда.

2 Знакомство в трамвае и его продолжение…

Я в трамвае. Сзади остаются сквер и Адмиралтейства шпиль,
А слева – ах! – выплывает величественный с золотым куполом собор.
«А как название его?» – пожилого мужчину рядом я спросил.
«Исаакиевский», – с любопытством на меня взглянув, ответил он.

Но вот и Исаакиевский собор остался позади,

И снова я спросил того мужчину пожилого:
«Не подскажете, когда у института Горного сойти?» –
«Подскажу. Он на Васильевском, ехать еще долго».