Мои любимые триггеры: Что делать, когда вас задевают за живое

Второй вариант развития событий более изощренный и, возможно, неизбежный – компенсация, то есть попытка нейтрализовать болевые точки, существовавшие в отношениях с родителями, давая собственным детям прямо противоположное тому, что и сформировало вашу болевую точку. Типичный подход в логике компенсации можно сформулировать так:

Я должен дать ребенку все то, чего не было у меня (или наоборот).

Вероятно, самый яркий пример этого – миф о диалоге (который мы видели в историях Донателлы): о нем я говорил в одной из своих книг[53]. Трудно найти родителей из поколений до 1970-х гг., которые бы пытались построить хотя бы подобие диалога с детьми. В последующие годы тенденция изменилась с точностью до наоборот.

Я все узнаю последним

В детстве у меня не было никакой возможности поговорить с родителями. Нем как рыба – это про них. Они никогда не делились со мной новостями. Я узнал, что у нас будет новая машина, только когда они приехали на ней домой. Мы должны были переезжать, и родители объявили мне об этом в тот самый день, когда прибыли рабочие, чтобы разбирать шкафы на кухне. Ну что им стоило сказать об этом заранее?

И вот последствия того, когда родители ничем не делятся с вами в детстве. Мы все оказываемся в плену мифа о диалоге, становясь рабами постоянных самооправданий, и предпочитаем разговаривать, а не заниматься реальной организацией воспитания на основе практических и конкретных соображений, осознавая, что не стоит ожидать от детей идеального поведения, сознательности и отлаженности действий. Дети незрелы и неопытны, поэтому гораздо важнее дать им свободу действий, определив границы дозволенного, и сформировать их привычки. Но если вашей болью были молчаливые и безразличные родители, со своими детьми вы постараетесь компенсировать это неиссякающим потоком объяснений.

Болевых точек, которые мы стремимся компенсировать, поистине бесконечное множество. Вот несколько вариантов, первыми приходящих в голову, – капля в море бесконечного их разнообразия:

■ Он никогда не играл со мной.

■ Она всегда принимала сторону брата.

■ Он не помогал мне с уроками.

■ Он требовал, чтобы я в летние каникулы помогал ему с работой, а мне хотелось заниматься совсем другими вещами.

■ Мне никогда не давали денег.

■ Я не мог болеть за другие футбольные команды – только за ту, которую любил отец.

■ Мне очень хотелось заниматься музыкой, но меня никто не слушал.

■ Они хотели, чтобы я выбрал ту специальность, которую они по каким-то причинам не смогли выбрать сами для себя.

■ Он очень редко брал меня на руки, и у меня никогда не было возможности его обнять.

Одним словом, список «родительских недостатков» может занять не один том, и даже тогда не будет исчерпан полностью. У каждого есть своя персональная «жалобная книга». Наши болевые точки часто приводят к тому, что мы прибегаем в воспитании к компенсации. Наглядный пример – помощь в выполнении домашних заданий. Если еще пару поколений назад дети могли более или менее сами себя организовывать, то сегодня дело обстоит с точностью до наоборот: найти детей, которые сами делают домашнее задание, практически невозможно. Родители чувствуют необходимость помогать детям со всеми уроками.

Ну что у тебя за почерк?

Я знаю, что так делать неправильно, что в школу должны ходить дети. Я читаю ваши книги, но ничего не могу с собой поделать. Когда я беру в руки тетради Маттео, то чувствую, что мое вмешательство необходимо. Я не могу позволить ему приходить в школу с этими каракулями, как будто он не может писать нормально. Я не могу этого допустить.

Из этих слов ясно, что граница между переживаниями матери и сына очень размытая. Процессы отождествления сегодня очень интенсивны и доведены до крайности. Продуктивно ли это? Очень маловероятно, ведь, по сути, возникает риск помешать детям проявлять самостоятельность и независимость.

Одну из самых необычных ситуаций, с которыми я сталкивался в этой сфере, можно озаглавить так:

Рассеянная мать