Мой любимый герцог

– Ерунда, – сказала Хэтти. – Сказать по правде, это все выдумки художников. Знаешь, бывают такие трудные клиенты, которые каждый час норовят взглянуть на холст. Вот художники и придумывают всякое, чтобы их отпугнуть. А ты вела себя образцово. Так что можешь созерцать.

Аннабель осторожно обошла тесно стоящие мольберты и мраморные бюсты, стараясь ничего не задеть юбками. Когда она наконец присоединилась к Хэтти у высокого мольберта, ее изумлению не было предела. Она словно глянула в волшебное зеркало: на картине ее черты были переданы с поразительной точностью, но кисть Хэтти ухватила и все, что обычно Аннабель старательно скрывала.

– Так вот какой ты видишь меня… – потрясенно произнесла она.

Хэтти развязала фартук.

– Ты здесь такая, какой, думаю, могла бы быть, – сказала она, – если бы осмелилась. И именно такая, какой хотела бы стать я.

– Вот… такой?

– Да. Хотя бы раз в жизни. Подожди, пока портрет не будет закончен. Обещаю, что он будет ослепителен.

– Еще ослепительнее? – тускло произнесла Аннабель.

– О да, – сказала Хэтти. – Понимаешь, эта картина непременно должна быть ослепительной, чтобы произвести фурор в гостиной Джулиана Гринфилда. Он согласился устроить торжественный показ во время важной деловой встречи через несколько дней.

При мысли о том, что десятки мужчин увидят ее в таком виде, по телу Аннабель пробежала дрожь. Как хорошо, что она не вращается в деловых кругах.

Студия Хэтти в Школе рисования Раскина находилась всего в миле от гостиницы «Рэндольф», поэтому девушки решили немного прогуляться. Подруги не спеша шли по Хай-стрит, миссис Форсайт и охранник Хэтти следовали по пятам. Для зимнего дня было необычайно тепло, прекрасные шпили Оксфорда и башни из песчаника четко вырисовывались на фоне постепенно темнеющего неба. В груди Аннабель разлились благодарность и упоение, стоило ей взглянуть на знакомые стены колледжа медового цвета и серые свинцовые крыши. Ведь она чуть было не лишилась всего этого.

– Хэтти, – спросила Аннабель, стараясь говорить тихо, – чья это была идея – обратиться к герцогу, чтобы освободить меня?

Вчера, приехав в Оксфорд, Аннабель еще не пришла в себя окончательно, находясь в каком-то оцепенении. Подруги взволнованно перешептывались, а она говорила очень мало, чтобы не пришлось лгать, если спросят, где она провела ночь.

– Катрионы, – ответила Хэтти. – Профессора Кэмпбела не было, он как раз в это время уехал в Кембридж, и она сказала, что нужно обратиться к герцогу.

– Но почему?

– Ты же знаешь Катриону, – сказала Хэтти, пожав плечами. – Разве поймешь, что у нее в голове? Но она настаивала, и ведь оказалась права! Вы с ним знакомы, и как джентльмен он был просто обязан прийти на помощь. Признаюсь, сначала я не очень-то верила в успех, но герцог не колебался ни секунды. – Ее лицо приняло хитроватое выражение заправской сплетницы. – А сегодня утром я узнала, что он освободил еще дюжину суфражисток. Слышала?

Что-то внутри Аннабель похолодело.

– Дюжину? – сказала она. – Что за чепуха? Кто тебе это сказал?

Хэтти нахмурилась.

– Леди Мейбл. Не знаю, откуда она узнала. Тоже от кого-нибудь. Земля слухами полнится. – Лицо Хэтти стало серьезным. – Аннабель, я уже говорила тебе, но, поверь, если бы у Монтгомери ничего не вышло, я бы пошла к отцу и умоляла бы его помочь.

– Знаю, милая, – рассеянно ответила Аннабель.

Этого еще не хватало… Слухи о Миллбанке и вмешательстве Себастьяна, гуляющие по Оксфорду, не сулили ничего хорошего.

Мощный грохот прокатился по небу и отозвался дрожью в теле Аннабель. Хэтти взвизгнула.

– Быстрее! Сейчас хлынет! – Она поспешила вперед, спасаясь от первых брызг дождя, словно вспугнутая кошка.

Не прошло и двух дней, как вслед за слухами последовали неприятности. Мрачное предчувствие возникло у Аннабель, как только она обнаружила в почтовом ящике конверт без надписи. Сама мисс Элизабет Вордсворт, ректор колледжа, вызывала ее к себе.

Письмо выскользнуло из дрожащих пальцев. В последний раз Аннабель была в кабинете ректора сразу после поступления, когда та лично поздравила ее. Тогда ее сердце колотилось от волнения в преддверии новой жизни. Теперь же оно выскакивало из груди от страха.

– Я сразу перейду к делу, – сказала мисс Вордсворт, как только Аннабель уселась. Умное лицо начальницы стало серьезным. – Мне сообщили, что в прошлую пятницу во время демонстрации в поддержку избирательного права для женщин на Парламентской площади полицией задержана студентка Леди-Маргарет-Холл. Это правда?

Меня исключат…

Комната поплыла перед глазами… Аннабель смогла лишь молча кивнуть.

В ясном взгляде мисс Вордсворт читалось некоторое беспокойство.

– С вами хорошо обращались?

– Вполне приемлемо, мисс.

– Рада это слышать, – сказала мисс Вордсворт. – Тем не менее ситуация весьма непростая. Как вам известно, в вопросе высшего образования женщины сталкиваются с противодействием на каждом шагу. Ваше собственное поведение всегда отражается на всех женщинах, получающих высшее образование, и на нашем учебном заведении в целом.

– Понимаю, мисс.