Мой любимый шотландец

Хэтти знала, что ей тоже придется прощать. Она все еще таила обиду на то, как начался их брак. И до сих пор не могла простить себя за глупую выходку в галерее. Дымка страсти слегка затуманила эти уродливые, терзающие душу чувства, но они никуда не делись. Люциан прав, подумала Хэтти, отчасти это была проверка – оставить Ратленда в покое, попытка восстановить веру в собственные силы, превратив его из темного рыцаря в сэра Галахада. Что, если вечно тлеющая обида будет разгораться всякий раз, стоит ей разозлиться по любому поводу?

Мисс Бирн допила чай и достала из сумочки небольшой конверт.

– Не могли бы вы это ему передать, когда он вернется?

– Обещать ничего не могу: кто знает, когда он появится, – вздохнула Хэтти, добавив про себя: «если вообще появится».

Айоф хихикнула.

– Я знаю, – сказала она. – Повторяю: ради вас он готов был отказаться от мести Ратленду. Боюсь, вам от него не убежать. На самом деле, – она достала карманные часы, – я полагаю, его стоит ждать сразу после полудня. Вряд ли он даст вам больше двух поездов форы.

Хэтти затрепетала – сначала от радостного предвкушения, потом от тягостного предчувствия. Гора нерешенных проблем между ними была очень высока.

Айоф Бирн убедилась, что письмо попало в надежные руки, и собралась уходить. Хэтти кое-как проводила ее к задней двери, засыпая на ходу. Правда о семье Люциана лишила ее последних сил. Мисс Бирн взяла с вешалки шляпку, перчатки и пальто. Еще миг, и она удалится, оставив Хэтти одну в доме, полном призраков.

На пороге ирландка обернулась.

– С вашего позволения, – проговорила она, отломив еще веточку лаванды, и вручила Хэтти. – Говорят, ее аромат успокаивает.

Хэтти изумленно взяла цветок.

– Благодарю. – Она машинально поднесла лиловую веточку к носу и вдохнула. Действительно, успокаивает. Запах напомнил ей лавандовое мыло Кэтрионы. Давление в груди ослабело, словно по волшебству.

– Ну вот, – сказала мисс Бирн и подмигнула. Или же Хэтти почудилось.

– Вряд ли я вам нравлюсь, – пробормотала, как в бреду, Хэтти, неожиданно осмелев. – Похоже, инцидент в гостиной при нашей первой встрече вас весьма позабавил.

Мисс Бирн лукаво улыбнулась.

– Еще как, – призналась она. – Мне стало ясно, что Блэкстоун обзавелся женушкой, которая не побоится ему дерзить.

– Ох!

– Он это заслужил, – отметила мисс Бирн. – Пожалуй, такая ему и нужна. Вам нравятся мюзик-холлы, миссис Блэкстоун? Вы должны как-нибудь присоединиться ко мне и моей подруге мисс Паттерсон – мы знаем все лучшие представления. К тому же мы живем рядом с самым большим театром в Ист-Энде.

Хэтти сломала печать на письме мисс Бирн еще на лестнице, бредя в свои покои. Теперь женщина ей нравилась, она знала, что должна уважать личное пространство мужа, но какие к черту тайные послания? Хватит с нее тайн!

По поводу кражи со взломом: хотя доказательств недостаточно, чутье мне подсказывает, что это сделал твой проныра-помощник. Если преступник он, то я хочу получить обратно свои запонки. Также в твое отсутствие он принялся играть по-крупному. Я так понимаю, Ричи решил натравить на него своих громил – если до него не доберешься ты, они точно его достанут.

А.Б.

Хэтти помедлила на площадке, вцепившись в перила и пережидая головокружение. Кража со взломом? Громилы? Проныра-помощник, несомненно, мистер Мэтьюс. Ей вспомнилась его дерганая улыбка, и по спине заструился холодный пот. Где же мистер Мэтьюс? Внезапно дом показался ей страшно пустым, тишина – угрожающей. Прилив энергии помог Хэтти добежать до спальни и захлопнуть дверь. Потом она заперлась на ключ.

Воздух в комнате был спертый, но сверкающая мебель красного дерева, синие обои и шторы выглядели как прежде. Обстановка все еще казалась чужой, словно она вернулась из годичного путешествия, после которого привычные места кажутся старыми и маленькими. На туалетном столике валялись флакончики с духами и горшочки с кремами, опрокинутые брошенной в сердцах коробочкой для украшений. В горле Хэтти встал ком. Она положила записку мисс Бирн на стол и дрожащими руками взяла коробочку. Грудь пронзила острая боль – на красном бархате лежала серебряная любовная ложечка.

– О, Люциан! – прошептала она.

Кулон был твердым и теплым на ощупь, совсем как мужчина. Она прижалась губами к петле в форме сердечка. «Прошу, вернись домой, – взмолилась Хэтти. – С Мэтьюсом творится что-то странное, и нам нужно многое обсудить».