Мой любимый шотландец

Он вскочил на ноги, вцепился в воротник Мэтьюса и поволок, словно мешок с картошкой, направляясь к своему пистолету.

– Люциан, нет!

Под звенящий в ушах крик Хэтти он схватил револьвер и взвел курок.

– Проклятый ублюдок, – тихо сказал Мэтьюс.

Люциан поднял его за галстук и сжал ткань в кулаке. Стоящий на коленях Мэтьюс издал сдавленный звук, но дергаться перестал – в лоб ему уперлось дуло. И тогда он замер, затаив дыхание. Люциан уставился в застывшие глаза.

– Ты, ты ее ранил! – Голос Люциана звучал отрывисто и искаженно, словно исходил из самой глубины темной, истерзанной души. – Ты ее напугал. Ты мог ее убить. За это я отправлю тебя в ад. – Он дернул Мэтьюса и склонился над ним. – Я отправлю тебя в ад, чтобы ты больше никогда не смог ей навредить. И вряд ли кто об этом пожалеет.

Запах Мэтьюса ударил ему в нос. Чистый страх. То же самое наверняка ощутила Хэрриет, когда к ее нежному телу прижали пистолет. Когда она осталась наедине с человеком, который хотел ей навредить…

По щеке Мэтьюса покатилась слеза. Люциан подавил рык и встряхнул негодяя. Чем дольше он его удерживал, тем быстрее выветривалось первобытное исступление, упоение победой над врагом, сходила на нет горячая волна страха. Накал страстей спадал, и наконец остался лишь пепел.

Тело Люциана пронзила дрожь. Сегодня он мог ее потерять. Без Хэрриет мир бы опустел. К счастью, она все еще здесь – притихший силуэт на краю поля зрения.

Он опустил револьвер и ослабил хватку. Сделал глубокий вдох, потом еще один.

Люциану отчаянно хотелось пристрелить мерзавца, но он знал, что нельзя. Не его это дело. Хотя гибель Ратленда стала единственной мерой справедливости для его жертв, она не принесла Люциану никакой радости. Из-за нее он едва не лишился жены.

Гибель Мэтьюса нужна не ей, а ему. Вероятно, и у Люциана нет ни особой нужды, ни желания его убивать. Снова гнев, месть, смерть – когда этому придет конец? Ратленда больше нет, значит, можно остановиться или хотя бы попытаться.

– Черт! – пробормотал Люциан и оттолкнул Мэтьюса.

Тот плюхнулся на задницу, на лице застыла растерянность. Люциан провел рукой по волосам, потом опустился на корточки, так что их глаза оказались на одном уровне.

– Ты нездоров, – заметил он.

Бывший помощник недоуменно моргнул, словно только что вернулся к жизни.

– Знаю, – наконец ответил он.

Открылась дверь, Люциан снова вскочил, подняв револьвер. В кабинет просунулась лысая голова Карсона.

– Шеф, – проговорил он, и по разгромленной комнате разнесся его звучный бас. Он огляделся, присвистнул сквозь щель между передними зубами. – Я слышал выстрел.

Люциан указал на неподвижного Мэтьюса.

– Отведи его в подвал. Принеси ему воды и хлеба и оставайся с ним.

Растрепанная и окровавленная Хэтти стояла среди обломков, наблюдая за ним пустым взглядом. Он подошел к ней, обнял и прижал к себе. Он чувствовал каждый ее драгоценный вдох.

* * *

Хэрриет пришла немного погодя, когда небо за окнами спальни уже окрасилось в бледно-розовый, и Люциан растянулся на кровати, капитулировав перед горячим виски и неимоверной усталостью. Она надела ночную рубашку в нелепых оборочках, распустила по плечам рыжие волосы и молча залезла в постель. Она легла с ним рядом, прильнув всем телом.

Люциан обнял ее с готовностью, наслаждаясь дразнящей тяжестью мягкой плоти. После горячей ванны от нее пахло теплой кожей и мылом. Она все еще дрожала, словно промерзла до костей. Он прошептал что-то успокаивающее.

– Мы с тобой ужасно поссорились, – сказала Хэтти, не поднимая головы от его груди.

Он погладил ее по волосам.

– В сложившихся обстоятельствах предлагаю перемирие.

Она прижалась к нему, и он обнял ее еще крепче. Был лишь один способ стать еще ближе, но Хэрриет не выказывала желания к нему прибегнуть. Что ж, ссора и правда вышла ужасной.

– Я все думаю, – проговорила она, запинаясь. – Вдруг ты прочел бы письмо Мэтьюса и подумал, что я сбежала, а я бы умерла, не успев рассказать тебе правду?

Плечи Люциана затряслись от тихого смеха.

– Забудь, – велел он. – Я его читал. Совершенно очевидно, что печатала не ты.

– Как ты понял? – спросила она. – Я ведь уже сбегала от тебя – в Драммуире.

– Знаю, – прошептал он. Воспоминание об этом казалось темным, обгорелым пятном. Когда она стала собирать вещи, потаенный страх Люциана потерять свою селки пробудился к жизни. – Письмо Мэтьюса напечатано безупречно, а ты не смогла бы не наделать ошибок даже под угрозой смерти.

– Ой, и правда, – спохватилась она. Люциан провел рукой по изгибу талии, по бедру, чувствуя, как мутится ее рассудок. – Спасена благодаря вербальной слепоте, – наконец пробормотала Хэтти. – Кто бы мог подумать?

Дышала она прерывисто, зубы стучали. Люциан обнял жену, успокаивая и ее, и себя.

– Как ты додумался захватить револьвер? – спросила она.

– В доме было как-то странно, – заметил он. Сам воздух казался встревоженным – Люциан такие вещи чувствовал. – Я поднялся к тебе в комнату, нашел записку Айоф на туалетном столике и подготовился.

Шеи Люциана касалось ее неровное дыхание.