Мой любимый шотландец

Люциан стиснул пустой бокал, и поврежденные сухожилия пронзила острая, горячая боль. Конечно, Баллентайн – нахальный мерзавец, и фамильярность, с которой он посмел говорить о Хэрриет, бесила, однако интуиция у него непревзойденная, иначе Люциан не одолжил бы ему столько денег. Похоже, он здорово вывел ее из себя, а послезавтра утром нужно ехать в Драммуир – присматривать за женой некогда. Что же делать? Запереть ее в комнате на несколько дней? Отослать к родителям? Он грязно выругался. Менее развращенный человек бы ужаснулся, однако аристократ лишь понимающе кивнул. Они молча смотрели в горящий камин, и виски огнем разносилось по их жилам.

– Ох уж эти жены, – наконец вздохнул Баллентайн.

Люциан не ответил.

– Они как никто способны внушать мужчине желание угодить, – продолжил Баллентайн. – Как ни досадна наша потребность видеть их счастливыми, ради нее мы готовы на все и в результате на всех парах несемся навстречу гибели – в ледяную преисподнюю, которую создаем своими руками.

Люциан отодвинул бутылку, раздумав пить.

– Если бы тебя действительно заботило ее благополучие, ты бы меня не предупредил, – сказал он. – Ты помог бы ей сбежать.

Баллентайн усмехнулся.

– Нет, пока я твой должник.

Лжец! В таком случае он, наоборот, сыграл бы ведущую роль. Хотя с Баллентайном ни в чем нельзя быть уверенным: лгал он с той же легкостью, что и говорил правду. Люциан видел это своими глазами, когда в юности оба пытались промышлять в полусвете. Они объединили усилия, выпытывая секреты у пьяных аристократов во время буйных оргий в потайных комнатах и игорных притонах, чтобы продавать сведения или использовать для шантажа. Баллентайн проникал в круги избранных, пользуясь своим благородным происхождением, ангельским личиком и красноречием. Люциан ставил ультиматумы или разбирался с подручными того или иного клиента. Работа грязная в прямом смысле слова, однако Люциан всегда подозревал, что самая грязь достается виконту – скользить среди своих, как змей, совращать и лгать в глаза. Поэтому он особо не доверял своему напарнику-аристократу. Впрочем, насчет бунтующих жен он поверил сразу. Нужен план. На ум ему пришла идея, из-за которой Люциан мог угодить прямиком в ледяную адскую бездну.

Глава 16

В одиннадцать утра вокзал Виктория напоминал гигантский муравейник под стеклянным куполом. С усталым шипением прибывали на платформы поезда, протяжно скрипели багажные тележки, торопливо стучали по перрону каблуки. Вокруг Хэтти вздымалось море шляп, цилиндров, дамских шляпок с перьями, выгоревших кепок мастеровых, фуражек вокзальных служащих. Она чувствовала себя словно заяц на голой равнине – с тех пор, как девушка выбралась из кэба у восточного входа, ей казалось, что за ней следят. Разумеется, такого не могло быть, ведь Люциан ушел из дома еще на рассвете. До чего противный тип! В полночь заявился к ней в спальню и сообщил, что она должна сопровождать его в поездке по Шотландии. Хэтти начала собирать вещи, едва он вышел, – перспектива застрять в глуши с этим гадом значительно ускорила переезд во Францию. Затхлый вокзальный воздух отдавал углем и железом. Бедняжка Бейли! Хэтти надеялась, что за невольную помощь при побеге горничную не накажут – та отвлекала разговором Карсона, пока хозяйка удирала черным ходом. Сквозь дорожную вуаль Хэтти пристально вглядывалась в табличку с номером платформы семь, словно то был путеводный маяк. Мозг играл с ней злую шутку – краешком глаза девушка то и дело видела знакомую мощную фигуру, и внутри у нее все сжималось. Она попыталась протиснуться через толпу поскорее, но мешали зашитые в подол драгоценности и громоздкий саквояж в правой руке. Хэтти умудрилась запихнуть в него кучу запасных перчаток, белья и чулок, ночную рубашку, корсет в тон юбке, предметы гигиены, акварельные краски, альбом для набросков, швейный набор, последнее издание справочника Брэдшоу – путеводитель по континентальной железной дороге, щетку для волос, суфражистские журналы и немного провизии, включая большую банку со сливочными тянучками, захваченную из кладовой. С трудом закрыв защелки, Хэтти приткнула сверху зонтик. Заказывать новые платья, шляпки и перчатки придется уже в Марселе… Вдруг на пути возникло препятствие, и крик застрял у девушки в горле. Люциан! Судя по выражению лица, злой как черт.

Она ринулась прочь, врезаясь саквояжем в чужие колени и шепча «простите», «извините» в ответ на недовольные возгласы. Увы, платье было слишком узким для бега, а багаж оттягивал руку, как валун. Люциан настиг ее мигом.

– Позвольте мне, – с напором проговорил он.

Хэтти вильнула влево.

– Оставьте меня!

Муж выхватил сумку. Делать было нечего – куда бы она девалась без вещей? Люциан взял ее под руку – прикосновение мускулистого тела привело Хэтти в трепет, и она слепо двинулась следом. Он не применял силу, и она вполне могла бы вырваться, но не стала. За размеренной хваткой чувствовалась огромная сила, и люди вокруг… осуждающие лица, недовольные возгласы… заставили ее подчиниться. Уши у Хэтти горели, глаза щипало от горьких слез.