Мой любимый враг

Короткий мост высотой с два таких дома держался на двух крепких бревенчатых креплениях. С правой стороны была узкая лестница. Меня поставили на первую ступеньку и приковали цепью к перилам на глазах у всех.

Я видела плачущую Эмелиссу, совершенно шокированного Ирхада, взбешенного лекаря и… в толпе появилась Шая, она пришла только что и была явно довольна происходящим. Совсем надо быть дурой, чтобы не понять, кто все это устроил. Но если я укажу на нее, в придачу к обвинению в покушении на убийство меня обвинят еще и во лжи.

— Ала! — я увидела девушку у самого выхода, и на мой крик она подняла голову, до этого момента пряча взгляд. Ей было стыдно за то, что так хорошо ко мне относилась, но разве сейчас я могу доказать, что я ни при чем?! — Ала, пожалуйста, расскажи, как все было! Мы ведь весь завтрак приготовили вместе, я не могла бы на твоих глазах ничего подлить в блюда!

— Я ушла до завтрака, не могу знать, — послышался ее тихий голос, и Воила обернулась в ее сторону.

— Вот как? Ты помогала Амели готовить?

— Да, госпожа. Ваша камеристка из знатного рода. а леди не бывают на кухнях и готовить не умеют.

— Для чего же тогда вы попросили ее это сделать?

Эмелисса, утирая платком нос, подскочила к Воиле.

— Госпожа Бомаль, простите, это я виновата! Вы ведь говорили, что каждая служанка должна готовить, вот я и…

— Вы знали, что она не умеет этого делать?

— Знала, да, но даже не думала, что произойдет что-то подобное!

— Мои дети отравились не плохой едой, а Обморочным зельем, Эмелисса! Вашей вины здесь нет, — Воила повернулась в мою сторону и посмотрела на меня так, что по коже пробежал мороз. — А вот Амели должна ответить, зачем она это сделала.

— Все не так, — слезы текли, и я вытирала их свободной рукой. — Не знаю, как доказать вам, но это не я!

— Кто же тогда?

— Не знаю!

— Значит, так, Амели, если ты признаешься — отделаешься заточением в клетке. Если нет… — и госпожа Бомаль кивнула на мост. — Выбирай.

Меня всю трясло от ужаса и злости, я все смотрела на Алу и взглядом умоляла ее сказать хоть что-то в мое оправдание, но девушка прятала лицо за спинами других горничных. Смерть или пожизненное заточение? Я подняла голову. Мост слишком высокий, упав с такого, можно разбиться насмерть, но если не повезет, то остаться калекой.

— Пожалуйста, госпожа Бомаль, поверьте мне, — упрашивала я, но от этого ее решение лишь укрепилось.

— Наверх ее! — рявкнула она стражникам.

Врачеватель нервно жевал губы, а когда цепь отстегнули от перил и меня потащили по ступенькам, выкрикнул:

— Мы должны проверить, правду ли она говорит! Госпожа Бомаль, прикажите страже обыскать слуг и их комнаты.

Воила подняла руку вверх, и стражники, волочившие меня, остановились.

— Обыщите, — кивнула Воила на людей позади себя.

Я застыла, не в силах пошевелиться, и могла только наблюдать за испуганно пищащими девушками. Мужчинам не позволено даже дотрагиваться до них, но стражников это правило, видимо, не касалось. Они бесцеремонно поднимали подолы платьев, засовывали руки в декольте и шарили по карманам. Стыдно было даже мне, а Ала заверещала в голос.

— Вы не имеете права! Это противозаконно! Госпожа Бомаль, прекратите это!

Шая кривилась, но стояла молча, когда один из стражников водил ладонями под ее юбкой. Лекарь отводил в сторону тех, кто уже прошел проверку, теперь рядом с Воилой оставались лишь Эмелисса и Ала. Горничная рыдала, сжимая в руках юбку, экономка же сама помогала стражнику, выворачивая свои карманы.

Стражник, осматривающий Алу, подошел к Гевору и протянул ему крошечный пузырек из темного стекла.

Наступила тишина, нарушаемая лишь всхлипами горничной.

Госпожа Бомаль нервничала, это было заметно по тому, как у нее тряслась рука, когда она подняла ее над головой. Прошипела сквозь зубы, обращаясь к Але:

— Ты приговорена к смертной казни. Можешь сказать последнее слово.

Ала сверлила меня яростным взглядом, в глазах стояли слезы.

— Ненавижу аристократок!

Воила махнула рукой, и стражники потащили Алу на мост. Я все еще не могла сдвинуться с места, мысли путались, и лицо горело. Внутри поднималась то радость за то, что обвинения с меня сняты, то жалость к тому, что мы с Алой не стали подругами… Саму девушку мне было не жаль, но я не могла понять, как ей хватило духу такое сотворить.

Алу провели мимо меня наверх, а у меня подкосились ноги, и я рухнула на ступеньки. В голове звенело, в ушах стоял шум, и даже когда послышался вскрик, а после — глухой удар тела о землю, я даже не вздрогнула.

У ног врачевателя по земле разметались черные волосы, окрашенные в алый, и мужчина осторожно отступил на два шага в сторону.

Глава 18

— Не могу поверить… Ала… Девочка… — всхлипывала Эмелисса, медленно опускаясь на колени перед мертвой горничной.

— Кто-нибудь смеет оспорить мое право на казнь Алы Месолье? — голос Воилы звучал беспристрастно. Госпожа осмотрела присутствующих, те отрицательно замотали головами, и женщина добавила: — Подготовьте тело к сожжению на алтаре. Ала была преступником, но убийцей стать не успела, к счастью.