Мой мальчик

Моя выпившая душа не могла решить быстро: дуться или переубеждать.

— Не сексуально? Да чтоб ТЫ знал — Великий Ван самый сексуальный из всех тигров Тайги!

Я наконец позволила халату упасть, и, выскользнув из него, осталась в летнем голом платье в огроменную сетку. Это было его любимое платье. В этот момент он и обернулся.

Я обожала его глаза. Голубой цвет в миндале. И тогда мои любимые глаза осматривали меня словно я все, что они могли видеть.

Я продолжала попытки изобразить тигра, если честно, совсем не сексуального, а как это делают самые счастливые дети на самых бездарных утренниках. Но, как бы то ни было, попытки найти нужный мультик были на время отложены.

— Хорошо. И Великий Ван может быть сексуальным. — Последние слова уже были шепотом у моих губ.

— А кем ты бы был, если б не собой? — спрошу я его через месяц.

— Истребителем МиГ-29, третей модификации. — почти не задумываясь, ответит он.

Любопытные родные всегда интересовались, о чем мы с ним говорим, и всегда разочарованно вздыхали, узнавая. Мы спорили о кино, о литературе, о красных и белых, о правильности улыбаться в восемь утра, обсуждали воспитание нашей «кощки», совместимость наших асцендентов, думали, кем хотим быть, если не людьми, и с чем у друг друга ассоциируемся.

Он был моей голубикой с вишней и кофейными зернами. Моим истребителем МиГ-29. Моим мальчиком. А я его Великим Ваном, который может быть сексуальным, его щекотливой девчонкой, «любимой, между прочим».

Мы игрались в счастливую, полную улыбок и задорного смеха жизнь.

— Я вот сейчас не поняла, — озвучила я свои мысли, сидя в его объятиях, на качелях финского залива. — мы что-то пытаемся или мы играемся?

Я почувствовала его пристальный взгляд на своей щеке, но не могла заставить себя посмотреть на него.

— Я думал, что о моих намерениях говорят мои действия.

Я поджала губы. Совсем не убедительно. Конечно, я в курсе, что мои мысли и мое тело очень даже нравится ему, но мне нужна была номинация, я должна была знать, почему больше не чувствую, что могу разговаривать со своим другом-мужчиной по ночам.

— Мы не играемся, Аня. И, наверное, я не до конца смог дать тебе это понять.

На мои глаза навернулись слезы, я крепче сжала обернутые вокруг меня руки, его губы прижались к моему затылку.

— Я не думал, что смогу полюбить. Я уже смирился, что не умею, что буду рад симпатии. Но я полюбил тебя. Полюбил.

— А вдруг я забираю тебя у кого-то?

— А вдруг это я забираю?

Я закрыла глаза. Было три часа ночи, но набережная дышала счастливыми молодыми студентами. Мы уже не были ими, но я, как и они чему-то училась. Такого страха, облегчения и радости я не испытывала никогда.

— Эй, девчонка! — я улыбалась.

* * *

Солнце разбудило меня, а я разбудила его.

— Я соскучился. — прохрипел сонный тянущийся голос моего мальчика.

Я попыталась вывернуться из его рук, но он был слишком сильным и, думаю, что ему слишком нравилось то, в каком положении я оказалась.

— Мы виделись перед тем, как закрыть глаза. Ты обнимал меня всю ночь. Даже я не соскучилась.

— А я соскучился. — прошипел он в мои волосы.

Потом я часто вспоминала, причины, по которым он соскучился. Вспоминала зачем-то в самых людных местах. Вспоминала и смущалась так, как будто мои воспоминания были мультяшным облаком над моей головой.

* * *

— Все было не искренне, когда ты вернулся?

Мы расстались неделю назад. Я пыталась поймать его взгляд и увидеть что-то свое, а не странное чужое. Он резко поднял голову, в его глазах на миг вспыхнуло что-то родное, но в голосе я услышала незнакомую хрипоту.

— Нет! Искренне! Я правда по тебе скучал!

Я сцепила руки в замок, чтобы удержать себя от желания дотронуться до него.

Когда он вернулся из трехмесячного рейса, я жутко волновалась — вдруг он разлюбил меня?

Я открыла входную дверь и увидела своего мальчика. Родного, красивого, уставшего.

Он заулыбался, бросил сумку и прижал меня к себе. И не было тех дней разлуки. Не было ничего. Он, я и где-то на фоне наша рыжеватая кощка Моника, что значит светлая, единственная. Такой и я собиралась быть для своего мужчины. Единственной.

Я думала, что забыла, какие бывают наши поцелуи. Чувственные, страстные и нежные одновременно, они буквально заставляли меня взлетать. Целуясь с моим мальчиком, мои ноги едва касались пола.

— Не верю, что вижу тебя, свою девочку — хриплый голос окутывал меня теплом. Я тоже не могла в это поверить.

Мне было так спокойно, как не было уже много дней. Он был рядом сейчас. И будет рядом еще три месяца. А там весна и время до июля за делами и планами пролетит незаметно. И будет снова наше лето. Когда я нравилась ему, а он нравился мне.

Но через три недели нас не стало. Он передумал меня любить.

— Что значит передумал? Будто я захотел и разлюбил.

А любил ли ты, мой мальчик?

* * *

— Могу я попросить тебя об одной вещи, любовь моя?

Я настороженно на него посмотрела. Он мог просить меня о чем угодно.

— Конечно!

— Ты не могла бы вести себя при моих родителях по-другому. Им не нравится, как ты себя со мной ведешь.