Мой маленький Будда

Имике было два с половиной года, когда у него появился маленький братик. Он был не просто маленький, а о-о-очень маленький. Крошечный. Балинт родился в семь месяцев с весом 1 килограмм 40 граммов. Конечно, я закалилась в каждодневной борьбе за «успехи» Имике, но мне и в страшном сне не могло привидеться, что меня ждёт более страшное испытание – борьба за жизнь (в прямом смысле этого слова) моего второго сына. За его здоровье, за его зрение. Мальчик родился жизнеспособным и даже сразу подал голос, возвестив миру о своём прибытии. Но его первый крик походил скорее на писк (здесь я опускаю эпитет «мышиный», потому что Балинт нашёл бы его несколько унизительным, ведь сейчас у него есть не только голос, но и своё собственное мнение).

Услышав этот слабый голосок, я испытала ту же радость, что и при рождении Имике, потому что, как и в том случае, не знала, какие опасности ожидают моего малыша. Из-за повышенной подачи кислорода, который получают все недоношенные младенцы, находясь в инкубаторе, они могут потерять зрение, оглохнуть, получить кровоизлияние в мозг. Из-за того, что в первые дни своей жизни они лишены возможности сосать материнское молоко (их кормят через капельницу или через трубочку, введённую через нос), страдает их иммунная система, они более других детей подвержены разного рода инфекциям. И ещё куча других проблем, о которых я не имела никакого понятия. Меня выписали на пятый день после родов, как и полагалось, а мой мальчик остался в инкубаторе. Я каждый день носила ему своё молоко, наивно полагая, что именно его он и получит «на завтрак, обед и ужин». На самом же деле после длительной обработки, смешав с молоком других мам, его «по-братски» делят между всеми грудничками отделения. Жаль, что мы не знаем всех его молочных братьев и сестёр! Хорошая семья получилась бы!

Когда в два с половиной месяца мы принесли его домой из детской клиники на улице Мадарас, он весил уже (!) 2 килограмма 300 граммов. Каждый второй день нам надо было ездить на контроль в глазную клинику. В один из таких визитов ему прооперировали один глаз (это была профилактическая лазерная операция, потому что из-за той самой передозировки кислорода существовала угроза разрыва кровеносных сосудов, в результате которой Балинт мог полностью потерять зрение). Ему тоже нужна была гимнастика, но в данном случае уже из-за гипертонуса мышц, а не из-за гипотонуса, как это было в случае с Имике.

С трёх месяцев была необходима особая диета, так как моего молока уже не хватало. И ещё у меня был Имике, который, как и прежде, каждую минуту нуждался в моём внимании.

Имре опять уехал заграницу, теперь уже в длительную командировку по работе. И я снова на четыре длинных месяца осталась одна, только на этот раз уже с двумя маленькими детьми.

2.

Имике с первого момента обожал своего братика (хотя мы никогда его так не называли, за ним как-то сразу закрепилось серьёзное мужское имя Балинт и милая кличка «Кроха»). Он всегда был рядом со мной, когда я кормила, купала, переодевала малыша, не проявляя при этом никакой ревности. Он не плакал, чтобы переключить внимание мамы на себя, не закатывал истерик. Напротив, он приносил Балинту свои игрушки, пытался «рассмешить» его и сам счастливо смеялся, когда на лице Балинта появлялась улыбка, и очень не любил, если малыш плакал. А уж если Имике получал что-то, что ему очень нравилось, он тут же хотел поделиться этим с младшим братом.

Балинту было восемь месяцев. Мы выехали в Ливию, где работал мой муж. Имике исполнилось три. «Кроха» подрос, окреп, но в физическом развитии всё же отставал от своих сверстников. Даже ползать не умел. Я расстилала на полу большое одеяло, мы втроём садились на него и играли. Вернее, играли они, а я наблюдала за ними. Ими подавал Балинту игрушки, а Балинт бросал их. При этом оба весело смеялись. Это могло продолжаться бесконечно. Как-то раз я вышла на кухню, оставив их на несколько минут одних, а когда вернулась, их не было в комнате. Я вышла на террасу, где и обнаружила «беглецов». Не обращая на меня внимания, они продолжали свою увлекательную игру в «давалки-бросалки». Мне было страшно интересно, каким образом там оказался мой младший сын. Понаблюдав за ними несколько минут, я всё же спросила у Имике, как Балинт «вышел» из комнаты. Он ещё не умел говорить, но показал, как он взял Балинта подмышки и вытянул его на свежий воздух, чтобы вместе с ним наслаждаться солнцем.

В другой раз я обнаружила их сидящими на полу посередине кухни. Между ними стояла сахарница с сахарным песком, которую Имике снял со стола. Сладкоежки запускали руки в сахарницу, а затем с наслаждением слизывали с ладошек прилипшие кристаллики сахара. Не только ладошки, но и их лица, волосы, одежда – всё сплошь было сладким и липким. Интересно, что сейчас Балинт намного больше любит сладости и солнце, чем старший брат. Поистине ученик превзошёл учителя.

3.