Мой маленький Будда

Он никогда не жаловался, но что он думает обо всём этом? Ему скоро исполнится 18. Уже поздно спрашивать, что он чувствовал, когда был маленьким мальчиком, зная, что на нём лежит такая ответственность, которая и для иного взрослого – непосильный груз.

Я и думать не могла, что очень скоро получу ответы на все мучившие меня вопросы. Это случилось неожиданно…

Балинт с самого начала проявлял интерес к книге «про Имике». Он не высказывал своего мнения о прочитанных главах, не давал никаких оценок, но и не скрывал, что с нетерпением ждёт продолжения. Работа подходила к концу. Я закончила главу «В горе и радости…» и по электронной почте переслала им (Имре и Балинту) новый материал (мы с Имике в то время были в Будапеште). Когда я вернулась в Лиссабон, Балинт в шутливом тоне спросил, не интересно ли мне его мнение: «Я с удовольствием написал бы свои мысли об Имике в отдельной главе. Впустишь меня в свою книжку?» Я была очень рада и с нетерпением стала ждать, что же он напишет… Через пару дней он переслал на мой компьютер свою главу:

«Что было бы, если…»

1.

Когда я первый раз услышал, что мама начала писать книгу об Имике, сама идея мне очень понравилась, но, честно признаться, я не верил, что она воплотится. Я хорошо помню тот день, когда я прочитал первые главы. Был серый дождливый день, один из тех, когда ничего не хочется делать, никуда не хочется идти. Просто сидеть дома, слушать музыку, читать… В тот день после обеда мама с Имике уезжали домой, в Венгрию, потому что мой брат должен был сдавать экзамены. Все суетились. Папа, как всегда, хотел пораньше выехать в аэропорт, пять раз проверил паспорта-билеты-деньги (наверное, это правильно, но я пока так не считаю, и меня это раздражает!) Мама, как обычно, делала шестьсот дел одновременно: переодевалась, проверяла и перепроверяла ещё с вечера упакованные чемоданы, между делом объясняла папе, где, что, когда и в какой очерёдности надо съесть (заранее наготовила на несколько дней вперёд, чтоб мы не оголодали в её отсутствие). Ими уже с утра был готов к отъезду и последние полчаса топтался перед дверью с рюкзаком за спиной и наушниками на шее, а Дэйв вертелся у его ног, потому что чувствовал, что кто-то уезжает, и надеялся, что его тоже возьмут с собой (против чего я бы не возражал!) От меня всё равно толку не было, поэтому я сидел перед компьютером и читал первые главы «маленького Будды». Каждую страницу я перечитывал дважды. Мне не верилось, что это писала моя мама и что речь идёт о нашей семье.

Надо было выезжать в аэропорт. По дороге у меня в голове крутились мысли о прочитанном. Неужели всё это так и было? Неужели мама, папа и Имике прошли через всё это? Почему я ничего не знал?

Мама с Имике улетели. По дороге домой мы с папой не сказали друг другу ни слова. Всегда очень грустно, когда они уезжают, не могу привыкнуть. Квартира кажется пустой, даже Дэйв лежит, не двигается (он очень не любит, когда кто-нибудь из семьи уезжает, особенно Ими). Я опять сел к компьютеру и открыл мамину книгу…

Время не стоит на месте. Шли дни, проходили недели. Книга становилась всё толще. Я читал страницу за страницей, главу за главой. Многие события, о которых писала мама, произошли уже на моей памяти, но многое я видел по-другому и по-другому чувствовал. В связи с прочитанным в голову стали приходить свои мысли, и когда я дошёл до главы о папе, мне и самому захотелось записать свои мысли. Я мог бы рассказать много случаев о том, как посторонние люди относились к Ими: на детской площадке, на улице, в магазине, – ведь мы с ним почти всегда и везде ходили вместе почти до моих 14 лет. Но так я бы только повторил мамины рассказы. Мне хотелось рассказать, какую роль играл Ими в моей жизни, как он влиял на меня. Я высказал маме свою идею об отдельной главе и получил от неё «зелёный свет», более того, ей очень понравилась моя идея!

Пока я был маленьким, меня не очень-то волновали вещи, которые происходили вокруг меня. Вплоть до гимназии я видел себя в центре мира, и всё остальное меня интересовало постольку-поскольку… Дома я был примерным мальчиком, но в школе жил как свободный человек. А потом это как-то неожиданно закончилось, и, как мне кажется, немного раньше, чем у моих ровесников. Я всё так же принимал участие во всех школьных глупостях, нередко сам был в роли зачинщика, и всё-таки я уже видел всё это как бы со стороны. Я чувствовал себя старше своих друзей, когда наблюдал за их поведением и слушал их трёп. Я уже как бы вырос из этого. Подстраивался под них, но мне было неинтересно. Может быть, потому что я наконец-то по-настоящему осознал, что на мне лежит ответственность, которую им пока не понять – ответственность за другого человека. За моего брата.