Потому что я знаю, что у него дурацкие волосы. Я знаю, что он одевается как богатый мальчик и делает такие вещи, как пребывание в хороших отелях на выходных, пока я сижу и смотрю Netflix и ем рисовый пудинг из чашки. Я знаю, что по сути этого никогда не произойдет, потому что мы действительно разные, и он не в моем вкусе, и, вероятно, встречаться с ним было бы огромной головной болью.
Но я клянусь, что в этом что-то должно быть, потому что его волосы кажутся такими мягкими, и когда он что-то придумывает, у него такое прищуренное, сосредоточенное выражение лица, и от него пахнет чистым бельем и летом, и я это ненавижу. Я ненавижу все это.
Я имею в виду следующее: мне действительно, очень нужно поверить, что это не так.
Я Беру с неё клятву хранить тайну, потому что, очевидно, единственное, что хуже, чем то, что остальная часть команды, знает, что мне нужна помощь, это то, что остальная часть команды думает, что у меня, как буквально у всех девочек в нашей школе и, возможно, у некоторых мальчиков, есть влюбленность в Тео Луну.
В моей руке гудит телефон, и я стону, думая, что это снова Джейми, но это не так. Ну, это Джейми, а еще есть случайная гифка из «Улицы Сезам» от Дэша, но есть и кое-что еще.
Это не влюбленность.
Имя Джейми всплывает снова.
— Бэл, — кричит мама в этот самый момент, — ты идешь или что?
Упс.
Мои реальности на мгновение сталкиваются: та, где я осталась после школы с Тео, сталкивается с той, где я случайно просидела здесь десять минут, избегая следующего приема пищи, и на секунду мне нужно подумать о том, что я скажу Джейми.
Правда в том, что в последнее время мне приходится готовиться к ужину с мамой. Не потому, что я не люблю проводить время с мамой, а потому, что многие темы для разговоров запрещены.