Читаем Мой Милош полностью

«Глубокий раскол между культурой и Церковью» – это сегодня факт, а причина этого – в первую очередь трудность смирить образы зла с образом личного Бога, который не умер, как того хотел Ницше, но как бы окружил себя туманом или скрылся. Тайна бытия всё больше становится тайной боли. Глубокий дуализм христианства – ибо при всём приятии жизни земля остается для него «юдолью слёз» – ближе художникам, чем хвалебная песнь, как был он ближе философу художников Шопенгауэру. Поэтому уже сто лет художники идут в первых рядах тех, кто выражает симпатии к буддизму – нетеистической религии сострадания.

«Красота спасет мир» – считал Достоевский. Если учитывать, как вездесущи подлость и жестокость, как постоянно терпит поражение добро и постоянно повторяется победа зла, то красоты быть не должно, и она даже становится вызовом и почти оскорблением страдающим существам. И всё-таки красота существует, притом одновременно, прямо рядом и даже в тесной связи со зрелищами ничем не сдерживаемого произвола – как бы в доказательство беспристрастия Бога, который одним и тем же дождем орошает праведных и неправедных. И раз в папском послании говорится о красоте, то понятна его похвала всему сотворенному, пусть оно и приносит нам несказбнную боль.

Что доказывает дьявольская гримаса искусства ХХ века? Можно рискнуть и предположить, что, парадоксально, она означает победу морали над эстетикой. Разные варианты отчаяния как будто составляют обвинительный акт, чтобы наконец спровоцировать ответ Обвиняемого, Который молчит, зато Его пересмешник и соперник неустанно льет потоками умные и блестящие речи. Он убеждает художников, что соглашаться на мир – предательство и что если когда-то было время на погоню за красотой, то теперь уже поздно.

Папское послание не исключает художников-нехристиан, но особо обращается к христианам, и из того, что в нем говорится, можно сделать вывод, что только эти последние способны преодолеть экзистенциальное отчаяние родом из нашептываний Злого. Это может совершить только их вера. Вот слова послания: «…союз, извечно существующий между Евангелием и искусством, независимо от своих функциональных аспектов, связан с призывом проникнуть творческой интуицией в глубину тайны Бога Воплощенного и вместе с тем в тайну человека. Всякий человек в каком-то смысле остается неизвестен самому себе. Иисус Христос являет не только Бога, но „полностью являет человека самому человеку“. Во Христе Бог примирил мир с Собою».

Но мы, художники, испрашивая дар веры, всё-таки чувствуем эту гримасу, эту маску, которая приросла у нас к лицу. Как от нее избавиться? Размышления о тайне человека приводят нас к выводу, от которыми мы защищаемся всеми силами: о том, что князь мира сего побеждает, ибо находит союзника в «я» каждого из нас. Разве Мартин Лютер не объявил дьявола владыкой всех наших поступков и порывов, спасение видя в одной только благодати? И разве успехи наук, занимающихся человеком, не подтвердили эту уверенность в наличии темного пространства внутри каждого из нас? Таким образом натренированные, мы похожи на того художника, который решил изобразить сияющий, великолепный облик и с каждым взмахом кисти видит, как тот постепенно превращается в неумышленную карикатуру, в сатиру на бытие.

Когда мы читаем письмо Папы художникам, сердце нам говорит, что каждое его слово есть истина, хотя истина в масштабе тысячелетий, а не одного короткого момента истории. Мы хотели бы, чтобы ХХI век принес подтверждение этой истины в лучезарных, чистых произведениях, свидетельствующих, что болезни, мучившие несколько поколений, преодолены. И, быть может, тогда то, что кажется нам невозможным, окажется возможным.


2000

Начало легенды

Ежи Гедройц (1906—2000)

Хотелось бы, чтобы в том, что я скажу о Ежи Гедройце, нашлось что-то полезное для молодых поколений. Молодежи невероятно трудно вообразить себе эпоху, в которую он действовал. А жизнь Гедройца продолжалась долго, и был он человеком нескольких эпох. Он был весьма активен уже в межвоенное двадцатилетие. Впервые я услышал о нем, когда приехал в Варшаву в тридцатые годы. Стефан Наперский, поэт и редактор «Атенеума», сказал мне, что в министерстве сельского хозяйства есть молодой чиновник, очень дружественный молодым поэтам, и что с ним стоит познакомиться. Выходивший тогда под редакцией Гедройца «Бунт млодых» – это еще одна тема: удивительный журнал, заслуживающий воспоминаний и даже исследований, так как он располагался в стороне от исхоженных путей и политических разделений, весьма прочных на протяжении всего двадцатилетия, хотя сам Гедройц несомненно принадлежал к течению пилсудчиков.

Его активность во время войны, вступление в Карпатскую бригаду, участие в боевых действиях в Африке, деятельность в просветительском центре польской армии – всё это готовило его к миру, наступившему после Ялты.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука