Мои нереальные парни

Она поставила кружку на тумбочку.

– Я до того устала, что у меня буквально едет крыша. Я не помню, что происходило наяву, а что во сне, из памяти выпадают отдельные фрагменты разговоров. Кажется, после рождения Фредди я плохо справляюсь с Оливией. Она ужасно переживает. Я беспокоюсь, что ей не хватает моей заботы и любви.

– Конечно, переживает, она ведь еще кроха. Все малыши ревнуют, когда появляется новый ребенок.

– Я плохая мать, Нина, – сказала Кэтрин с остекленевшим взглядом. – Я не справляюсь со своими обязанностями.

Слезы покатились по ее щекам, лицо пошло розовыми пятнами, как всегда, когда она плакала.

– Нет, это не так. Я прекрасно знаю, какая ты мать. Ты можешь лгать себе, только меня ты не обманешь.

– На днях я психанула, заперла Оливию в доме, а сама вышла на улицу и просидела на обочине пятнадцать минут. Когда вернулась, то обнаружила ее в ванной: она пила из подставки для туалетного ершика, как из стакана. – При мысли об этом зрелище я едва не расхохоталась, но вовремя себя одернула. – Еще повезло. Могло случиться что угодно.

– Не переживай, она ведь не пострадала.

– А на прошлой неделе, когда я заваривала чай и оставила ее без внимания, она пошла и стукнула Фредди, который спал в своей корзине.

– И что ты сделала?

– То, что поклялась никогда не делать. Я схватила ее и хорошенько встряхнула. Я была вне себя.

– Естественно.

– Нет, я ведь взрослая и должна включать голову, а не выходить из себя, как маленькая. – Кэтрин подняла глаза к потолку, и из них вновь полились слезы. – Теперь я только мать, и все. Я оторвана от мира и никому не интересна. Моя жизнь состоит из кормления, пеленания и сна. Если я и с этим не справляюсь, то больше ни на что не гожусь.

– Кэтрин, слушай. Я люблю твою дочь и сделаю для нее что угодно. Но, честно говоря, Оливия ведет себя как засранка. – Кэтрин издала пронзительный смешок. – Сама по себе она прелесть. Только сейчас поступает как засранка. Любой на твоем месте взбесился бы.

– И правда, – сказала Кэтрин, вытирая лицо. – Моя дочь ведет себя как засранка.

– Вот видишь.

– Моя дочь ведет себя как настоящая и полная засранка.

– Точно.

Она взяла кружку с кофе и склонила лицо над теплым паром.

– Ты не должна бояться говорить со мной, Кэтрин. Брось уже эти стэпфордские замашки, от них никакой пользы. Меня они дико раздражают, а ты замыкаешься в одиночестве.

– Пожалуй, ты права.

– Если мы будем притворяться друг перед другом, как притворяемся перед остальными, то какой смысл вообще дружить.

– Согласна. Прости. Я была высокомерной стервой.

– Да, немного.

– И отдалилась от тебя.

– Есть такое.

– Как ты, нормально? – спросила она.

Я забралась под одеяло и повернулась к ней, чтобы мы могли болтать в темноте, совсем как во время наших детских ночевок.

– Все наладится, – сказала я. – Мы с мамой вроде бы преодолели черную полосу, и я надеюсь, что теперь все станет проще. Думаю, на этот раз Макс исчез из моей жизни навсегда. Наверное, роковая любовь была мне необходима, чтобы отвлечься от настоящей трагедии.

– Какой?

– Прощания с папой.

Кэтрин взяла меня за руку.

– Думаешь, ты по-настоящему любила Макса?

– Да, по-настоящему, – ответила я. – Не знаю, любил ли он. Может, считал, что любит… Он как будто меня выдумал. Ему было хорошо со мной, только он не мог разглядеть меня настоящую. Не знаю, считается ли это любовью, если мое чувство было искренним, а его – воображаемым…

– Но…

Она умолкла.

– Говори, – попросила я.

– Ну, всякий раз, когда ты описываешь его, складывается впечатление, будто он тоже слегка надуманный. С твоих слов он такой крутой и интересный, а по сути – бесчувственный и одержимый собой.

– Да, – сказала я. – Пожалуй, и на мне лежит доля ответственности за случившееся. Интересно, действительно ли я хотела узнать его настоящего или просто искала книжного героя.

– Не вини себя.

– Знаешь, возможно, ты права, и я тоже его выдумала. Или это и есть любовь? Видеть и помнить человека не таким, какой он на самом деле. Может, вместо «Я тебя люблю» следует говорить «Я тебя воображаю»?

Кэтрин сползла ниже и натянула одеяло до подбородка.

– Как думаешь, встреться мы сейчас, подружились бы?

– Нет, вряд ли.

– Согласна.

– Удивительно, правда? Каких бы замечательных людей мы ни встретили на пути, они никогда не смогут воссоздать ту историю, какая есть у нас с тобой. До чего уникальная сверхвласть у нас друг над другом.

– Точно, – согласилась она, выключая ночник.

– У вас с Марком все именно так? – спросила я.

– Не знаю. – Кэтрин повернула лицо ко мне. – Не могу сказать, что чувствую к Марку в данный момент. Словно мы делим дом и распорядок дня. Может, все из-за рождения детей. Но у нас никогда и не было великой романтической любви. Мы не такие.

– То есть?

– Не думаю, что мне нужна такая страсть, как другим. Помнишь, как Марк попросил меня переехать к нему?

– Да, он отправил электронное письмо с темой «Дальнейшие шаги» на твой рабочий адрес. Вспоминаю об этом примерно раз в неделю.

Мы обе рассмеялись в подушки.

– Знаю, Марк бывает бестолковым, но он хороший отец, – сказала она. – И всегда меня поддерживает.

– Вы двое – сплоченная команда.