Мой номер — первый

Я старался представить соперников мысленно: кто подойдет к одиннадцатиметровой отметке и как пробьет? Мой обычный рецепт — или, скорее, вспомогательное средство, нередко «срабатывавшее» в отношении наших, теперь было бесполезным. Я не знал, какой угол ворот больше любит тот или иной западногерманский игрок и куда, на его взгляд, удобней направлять мяч. Знал одно: они предпочитают пушечный удар техничному. Итак, буду следить за разбегом и делать бросок наугад. Даже если не дотянусь до мяча, все равно продолжу попытки угадать, в какую сторону он пойдет, ибо даже бросок, получившийся интуитивно, может поколебать уверенность очередного пенальтиста. Когда бьют одиннадцатиметровый, вратарь, сохранивший спокойствие, имеет лишь одно — психологическое — преимущество. Все остальные козыри — в ногах пенальтиста. Знал я: особых надежд у меня нет, но все же верил в предполагаемые «один к пяти» и этот единственный шанс упускать не хотел. Из толпы наших футболистов, окружавших тренера, выскочил Франта. Его категорические жесты рукой означали, что он «туда» не пойдет. Не пойдет, и все.

Я был виденным немного удивлен, поскольку на тренировке пенальти удавались Франте лучше всего. Но в то же время понимал товарища. Он вернулся в команду к концу борьбы за европейский титул, в основном составе не выступал. Был прав, когда говорил, что ответственность за успех должны в первую очередь взять на себя те, кто обеспечил победу в групповом турнире и чьей заслугой стал такой высокий взлет команды. Другими словами, те, кто выступал в стабильном основном составе. Это было логично, и, думаю, шумное поведение Франтишека объяснялось не только страхом не забить пенальти (хотя такая опасность, конечно, была, и нелегко ему потом жилось бы с мыслью о том, что он кому-то «помешал» под самый занавес, даже если бы ни от кого не слышал бы упреков). Правда, полного «освобождения» Франтишеку не дали. Он согласился пробить седьмым, если дело зайдет настолько далеко.

Тренеры, в сущности, не могут заставить игрока выполнить пенальти в приказном порядке. Не могут они и полагаться лишь на статистические данные по итогам подготовки всех и каждого. Правда, перед матчем всегда предварительно определяют, кто пойдет на одиннадцатиметровую отметку, но всегда назначают и второго, и третьего кандидатов. (А вдруг первый получит травму либо у него не всегда «пойдет» игра и он будет выбит из колеи?.. В таком случае лучше, когда его заменит тот, кто разыгрался, кто уверен в собственных силах и рвется пробить по воротам). Вот почему Ежек не назначал пенальтистов в приказном порядке, а прежде всего выяснил, кто в какой мере к этой роли готов. После матча стало известно, что в команде ФРГ попросил тренера освободить его от исполнения пенальти самый опытный — капитан сборной Беккенбауэр, для которого финал стал юбилейным, сотым, матчем за национальную команду. Его никто за отказ не упрекал — просто он не чувствовал себя в форме (вероятно, получил легкую травму).

Я подошел к месту, где сгрудились наши. Навстречу выходил Паненка. Я поинтересовался:

— Каким по счету?

— Пятым.

— Куда направишь мяч?

Тонда подмигнул. Лицо его озарилось лукавой усмешкой:

— В середину, естественно!

Я знал, на что он намекает, и невольная улыбка тронула мои губы: не так давно Тонда забил мне именно такой мяч. Это было минувшей осенью на первенстве лиги, в матче «Дуклы» с «Богемией» на ее поле при счете 0:0. Он установил мяч и разбежался без долгих размышлений. А я бросился наугад к одной из боковых стоек. Поймал всего лишь... воздух, хотя мяч от бутсы Паненки не влетел в другой угол, а вкатился в ворота точно по центру. Останься я на месте, и мяч стал бы моей легкой добычей. После матча поинтересовался, что за фокус проделал со мной этот задорный выдумщик. Но Тонда с серьезным выражением лица начал объяснять, что есть и моя заслуга в этом способе пробивания пенальти. В ту пору в журнале «Ческословенски вояк» начали печатать отрывки из моей книги. Появилась там и глава о пенальти с точки зрения вратаря. Паненка читал о футболе все, что попадалось под руку.

Мои рассуждения на эту тему привлекли его особое внимание. Он сказал, что об этом размышлял и раньше, но, по его словам, мне удалось описать поведение и действия вратаря в критической ситуации настолько правдиво и убедительно, что он решил проверить все на практике. Если вратарь на свой страх и риск бросается в ту же сторону, куда нацелился бьющий, бомбардиру не всегда удается взять верх над голкипером только за счет силы удара. Но и удар в противоположный угол далеко не всегда себя оправдывает: мяч может попасть в штангу или уйти за пределы поля. Учитывая эти обстоятельства, можно резюмировать: в воротах остается лишь одна надежная точка, которую опытный игрок может поразить всегда, — примерно то место в середине ворот, где только что стоял голкипер.