Мои останкинские сны и субъективные мысли

Вначале все сидели за общим столом, а потом разбились на маленькие кучки по интересам. Расстроенных лиц здесь не было. Наоборот, народ смеялся, шутил, некоторые даже целовались взасос при всех — под конец пьянки — в том числе, однополыми поцелуями. Была и критика. Больше всего досталось «придуркам из Кремля», «лапотной стране с тупым быдлом вместо граждан», «подонкам Герасимову и Сенкевичу», а захмелевший Николай Картозия, бывший шеф-редактор «Намедней», ходил от одной группки к другой и предлагал переименовать «вшивую программу» «Личный вклад»[16] в «Личный склад». Несколько раз даже вспоминали покойного Сенкевича-старшего[17]. Жёстко и некорректно. Даже нецензурно.

Сам Парфёнов выглядел даже довольным — да нет! очень довольным! — расставанием с НТВ — вот с этими присутствующими там конкретными людьми — он был не очень опечален. А особенно, тем, как это (расставание с НТВ) произошло. Роль стильного бойца с режимом ему явно понравилась. Даа, по нему видно — от переживаний, от «мук душевных» человек спит в носках. Умышленно. Сознательно. Для самоистязания.

Человек получил удовлетворение — удовлетворился…

Это была просто тусовка. Которая обычно начинается после повода-презентации нового глянцевого журнала. Или в доме приёмов иностранных посольств по случаю Дня независимости. Выпили, поболтали, разошлись — проводили.

Ближе к полуночи самые стойкие — человек десять-пятнадцать — направились во главе с Лёней в ближайший караоке-клуб. Спели несколько песен, выпили шампанского, случайно разбив одну бутылку, и стали расходиться по домам. Вот тут экс-корреспондент «Намедней» Вадим Такменёв всем помешал.

— А эту песню я посвящаю Лёне, — крикнул он и схватил микрофон.

Все снова расселись за столики. Объект посвящения остался стоять — и внимательно слушал слова, двигая в такт бедром.

Я далёкий от такого способа развлечения — когда под текст на экране приходится открывать-закрывать рот и издавать голосом звуки — да и в музыке совершенно не разбираюсь, но содержание исполняемого произведения запомнил: значит, о чувстве, о влечении, о страсти, о нежности… Как я понял, в первоисточнике (оригинале) парень обращается к девушке. Там был припев, начинающийся со слов «Я люблю тебя за всё» — или что-то подобное — и коллега, отступив от стандарта, спел его четыре раза. Опять же, у меня нет слуха, и о качестве исполнения Вадимом словесно-музыкального признания судить не могу, но то, что он старался — было видно.

— Очень многозначительное заявление. Я бы даже сказал — песня с подтекстом, — прокомментировал Парфёнов припев.

Что он имел в виду, я не понял, но оставшиеся девушки дружно прыснули со смеха. По Лёне было видно, что ему понравилось. И песня, и подтекст…

Через час сидим с ещё одним экс-намедневским кором Ильёй Зиминым у Вадима дома на кухне — решили продолжить на троих.

— Ну что — теперь и Парфёнов стал диссидентом?! — вдруг засмеялся Илья.

— Надеюсь, при Эльхане мы можем говорить откровенно? — Вадим благоразумно засомневался.

Зря он это спросил. Ой, зря. Я был несколько нетрезв — в тот вечер пил много и разное — но после этого вопроса резко отрезвел. Не стоит при мне такое говорить.

— Уверен, что да, — ошибался Зимин.

И тут пошло и поехало. Сокращаю и перевожу.

— Лёня сам виноват! — нецензурно ругался Такменёв. — Намеренно шёл на конфликт, провоцировал. Что он — ребёнок?! Не понимал, к чему приведут его личные амбиции?! Какой из него борец за свободу слова?!

— Когда ему было выгодно — против решений Кремля он не сильно выпендривался, — махнул рукой Илья. — Что же он во время «развала» с руководством страны согласился? Принял их правила игры — наобещали, зацеловали, купили. А теперь он — не согласен!

Коллега имел в виду действия Парфёнова во время т. н. «развала НТВ»[18].

— Надо было бороться, а не возмущаться! — закончил Зимин в переводе на русский.

— А вы это ему в лицо говорили, мужики? — поддел я их.

Переглянулись. Сникли.

— А что ему говорить?! Всё! Забыли про это. Давайте пить. Разливай, Вадим.

— Это одни разговоры. Вы понимаете…

— Мы всё понимаем! Свободы слова нет. Да! Но мы-то что можем поделать, Эльхан?

— Мы можем выпить, — пригласил Илья. — Давайте пить.

Всё лето и осень бывшая команда Парфёнова находилась в подвешенном состоянии на НТВ. Почти через месяц после его увольнения — 5 июля — Николая Сенкевича поменяли на нового гендиректора Владимира Кулистикова, чтобы он сделал «совершенно новый канал, который востребован». Кул активно взялся за работу и многого добился: НТВ стало востребовано, но совершенно у другой аудитории — малограмотной, у жителей промзон и депрессивных спальных районов больших городов, главных «поставщиков» бытовых преступлений в криминальные сводки и ещё у особого подвида россиян — водителей автомобиля «Волга». В эфире телеканала появилось самое грязное, что можно найти в человеческой жизни — трэш, мусор. То, из-за чего телеканал в народе прозвали «Франкенштейн-ТВ».