Мой отчим - советский пенсионер

— Верно! — подтвердила я, улыбнувшись: до меня дошло, что сумбурная речь моего мужа вызвана, пожалуй, физическим возбуждением. Как он еще все-таки молод, мой черноокий демон… А я его испугалась вначале… Подумаешь, лорд Байрон… — Поцелуй меня еще, Эдуард! Скоро отчим придёт… — хотела было добавить: "с твоими деньгами", но ума хватило сдержаться с неуместным замечанием.

Эдуард не заставил просить себя дважды: прижал меня к стене, — и вновь все пред глазами закружилось в стремительном вальсе, его руки порхали бабочками по моему лицу, шее, касались мимолетно груди. Я не противилась, но хотела большего. Я ровно сошла с ума. — Господи, пусть бы он совсем не приходи, да, Зоя? — прошептал мне мой милый в ушко тихо-тихо, и в этот момент раздался очаровательный дверной звонок, я такого еще не слыхивала: словно пели разные птицы, одна за другой, по очереди. Одно удовольствие слушать и длить ожидание…

— Пойди открой! — велела, нервно застёгивая верхние пуговки пиджака. Когда это они успели расстегнуться, не понимаю?…

Дядя Семён вошёл веселый, улыбающийся, принеся с собой запах морозца и ощущение бодрости. — А что это вы тут делаете, — спросил. — Зачем без света сидите?

— Мы… это… отмечаем! — запинаясь, пробормотал мой "муж". — Присоединяйтесь! Коньяк — отчима, ему лет десять, не меньше… Выпьем за…знакомство!

Глава 28

Дядя Семён не отказался. Только на меня посмотрел удивлённо, недоверчиво, словно не узнавая прежней скромной, застенчивой Зойки. Но спрашивать ничего не стал. Семён Васильевич отличался сдержанностью и деликатностью…

— Проводил Симонию Яковлевну домой. Она вам передавала наилучшие пожелания, — сказал отчим, а Эдуард при его словах скривился иронично:

— Да, тётя Сима такая…любит всем всего желать, на словах…Это она меня учиться пристроила, хотя я в школе в языках отнюдь не блистал: так натаскала перед экзаменами, — не бесплатно, разумеется…Любит она это дело…Деньги, то есть…Впрочем, и без денег в жизни — никуда… — И он несколько выжидательно уставился на дядю Семёна, а тот руками всплеснул, соглашаясь:

— Конечно же, Эдуард! Дело — прежде всего! Как я не подумал… Давайте мы с вами этот насущный материальный вопрос и обсудим, да? Первая половина — немедленно, вторая — при разводе. Только до развода хорошо бы немного обождать, чтобы ваш брак подозрительным не выглядел, не так ли? Сперва мы Зоеньку пропишем, потом пусть месячишка два пройдут, а после уже и на развод подадим, а вы выпишетесь. Что скажете?

— Я готов немедля Вам бумагу подписать, что предоставлю Зое развод по первому её требованию, — глухо сказал Эдуард. — Устраивает Вас? Меня не беспокоит факт моего…гм…"семейного положения"…Однако, сложившиеся обстоятельства таковы, что, возможно, одной половины обещанной Вами суммы окажется недостаточно для реализации моего намерения. В таком случае, ссудите ли вы меня, Семён Васильевич, недостающей суммой до получения развода? Впоследствии Вы можете вычесть заем из остающейся суммы…Наверняка, тётя Сима уже обширно ввела вас в курс нашей семейной истории? Верно?

— Да, — уклончиво ответил отчим, — ситуация удивительная… Тем, что Вы сейчас делаете, должен бы по праву и по обязанности заниматься Ваш отчим, но видите, Эдуард, как проявляются истинные характеры и помыслы людей в подобных ответственных ситуациях…Не все люди — герои по натуре…Но Вы не отчаивайтесь: не так всё страшно. Возможно, мне удастся вам немного помочь: в разных сферах народного хозяйства у меня немало знакомых; попробую навести справки, — как и через кого, — ЭТО можно будет передать…Тут, знаете ли, мало иметь должную сумму, важно еще иметь посредника для её передачи, чтобы самому впросак не попасть… И чтобы тот, кто пообещает помочь, оказался надежным человеком, — иные, знаете ли, деньги возьмут, и обманут…

— Конечно! — с энтузиазмом воскликнул Эдуард. — Буду безмерно благодарен!

Снова — тайны… И здесь — тайны… но не буду вмешиваться с моим неуёмным, неуместным любопытством, в мужской разговор. И я скромно, как кисейная барышня-смольнянка, отошла в дальний угол комнаты, предварительно захватив с собой из коробки куйбышевских, самых лучших в стране, несколько конфеток-"ассорти", чтобы веселее скучать было. В уголке притулились пыльные клавикорды, — и что только не встретишь среди имущества этих интеллигентных московских семейств, каких только раритетов! Поистине, нравится мне эта необычная квартира не меньше, чем её хозяин! Никогда не играла на подобном инструменте, только по фильмам знала, как он выглядит, да по описанию бабушки: она-то умеет играть на всём, что звук издаёт, — как человек формации дореволюционной, гимназистка и бестужевка… Присела на крохотную круглую табуретку, попробовала нажать клавиши: "Маленькая птичка села на ладонь к девушке прекрасной, словно сон ночной, что увидел рыцарь в дальней стороне, — был он крестоносцем на чужой войне…" Открыла глаза: подле меня стоял Эдуард, смотрел совершенно по-другому, словно только увидел впервые.