Мой отец, его свинья и я

Мы сели в кружок, и тут снова пришёл отец.

— Я опять с вами играю.

И уселся рядом со мной.

Гюнтер Грасс крутил бутылку первым.

— На кого она покажет, — сказал он, — тот должен откусить кусочек мыла!

Бутылка попала на отца. Виола засмеялась. Гюнтер Грасс тоже. Я пошла в ванную за мылом. Я не стала брать бирюзовое с раковины, а достала из зеркального шкафчика медовое. Вернувшись в комнату, я протянула мыло отцу.

— Приятного аппетита, — сказал Гюнтер Грасс.

Отец закрыл глаза и надкусил мыло.

Теперь настала его очередь крутить бутылку.

— На кого она попадёт, — сказал он и посмотрел на Гюнтера Грасса, — тот должен признаться в любви нашей соседке, старухе Сульст и поцеловать её!

Бутылка неровно закачалась, повернулась на один оборот и остановилась на мне. Отец испуганно глянул на меня. Виола и Гюнтер Грасс засмеялись.

— Вот спасибо! — Я сердито посмотрела на отца.

Гюнтер Грасс похлопал меня по плечу:

— Сейчас мы это устроим. Так где живёт эта старушка?

Я позвонила в дверь старухи Сульст. Рядом со мной стоял Гюнтер Грасс, а позади нас отец и все остальные гости. Послышались шаркающие шаги, потом дверь открылась.

— В чём дело?

— Я…

Но Гюнтер Грасс отодвинул меня в сторонку.

— Добрый вечер, меня зовут Гюнтер Грасс.

— Я ничего не покупаю.

Старуха Сульст хотела захлопнуть перед нами дверь. Но Гюнтер Грасс не дал ей этого сделать.

— А вам и не нужно ничего покупать, милая дама. Разве вы не видели меня по телевизору?

— А какую передачу вы ведёте? — спросила старуха Сульст, уже немного дружелюбнее.

Гюнтер Грасс откашлялся и выставил меня вперёд:

— Эта юная дама, — сказал он, — хочет вам что-то сказать.

Остальные у нас за спиной возбуждённо загалдели.

— Госпожа Сульст, — прошептала я, — я вас люблю.

— Что? — спросила госпожа Сульст.

— Люблю, — прогудел Гюнтер Грасс.

— А, да, — сказала госпожа Сульст.

— А поцеловать! — крикнула сзади Виола.

Мне стало дурно. У старухи Сульст над губой свисала огромная бородавка. Я уставилась прямо на неё. Эта бородавка ещё никогда не казалась мне такой большой.

— Я сделаю это за тебя!

Отец отодвинул меня в сторону. Потом он схватил госпожу Сульст за талию, притянул к себе и запечатлел на её губах поцелуй.

— И-и-и-и! — послышался сзади восторженный визг.

Мой отец отпустил старуху Сульст.

— Всего вам хорошего, — сказал он.

— Спасибо, и вам того же, — старуха Сульст закрыла дверь.

— Вот как это делается! — мой отец потирал руки и поглядывал на Гюнтера Грасса.

Вернувшись в гостиную, мы играли в «Путешествие в Иерусалим». Мать заправляла кассетным магнитофоном, пока мы топали вокруг стульев. Гюнтер Грасс был самый ловкий из нас. Он ходил вполуприсяд, так что его зад всегда нависал над каким-нибудь стулом. Сразу вслед за ним шёл мой отец.

«Finden Schlümpfe tanzen fein?»[2] — доносилось из магнитофона. Мать поставила кассету Папаши Абрахама и гномиков.

Когда музыка оборвалась, мне стула не нашлось, и я вылетела из игры. Я села на диван и смотрела на остальных. Через пять кругов остались только Виола, Гюнтер Грасс и мой отец. Втроём они ходили вокруг двух стульев.

«Wir wolln gar nicht größer…»[3] — музыка закончилась, отец и Гюнтер Грасс бросились к двум стульям, при этом Гюнтер Грасс лёгким движением отстранил Виолу.

Мать убрала второй стул и снова запустила музыку. Она не торопилась. Отец и Гюнтер Грасс ходили на полусогнутых вокруг стула, и тот, кто оказывался на стороне сиденья, всегда заметно замедлялся, а второй напирал на него сзади.

«Soll ich euch ein Lied beibringen?»[4] — вопрошал Папаша Абрахам. Не успели гномики ему ответить, как мать нажала на кнопку «стоп». Гюнтер Грасс стоял перед сиденьем, а отец напирал сзади. Оба бросились на стул. Гюнтер Грасс опередил отца. Отец угодил ему на колени.

— Я сижу, я сижу, я сижу! — заорал он.

— На мне, — уточнил Гюнтер Грасс.

— Ну и что?! — вопил отец. — Главное, что сижу!

Отец продолжал сидеть на коленях у Гюнтера Грасса.

— Но, дорогой друг… — начал Гюнтер Грасс. Его голос звучал несколько измученно.

— Признай, что я выиграл! — кричал отец.

— Нет, — сказал Гюнтер Грасс.

Остальные сидели в кружок вокруг стула. Никто не вмешивался в спор. Мать снова включила кассету.

— Ну, скажи! — время от времени требовал отец.

— Нет, — говорил Гюнтер Грасс.

Через четверть часа кассета кончилась. Отец так и сидел на коленях у Гюнтера Грасса. Я увела своих подруг к себе в комнату.

Когда через час они разошлись по домам, я отправилась в гостиную. Отец сидел на стуле один.

— Мне нужно было в туалет, а он этим воспользовался, чтобы улизнуть. А мама ещё дала ему с собой пакет сушёных слив, — отец поднял на меня глаза.

— На будущий год возьмём лучше Мартина Вальзера, — сказала я.

— И правильно, — сказал отец.

VIII

Когда мне было четырнадцать, мой отец бесследно исчез на целую неделю.

По утрам он подвозил меня в школу. Он делал это не каждое утро, но достаточно часто. Я этого терпеть не могла и каждый раз молилась: хоть бы мне ехать автобусом. Водитель он был непредсказуемый, а кроме того, утром никогда не поспевал вовремя. Всякий раз, когда он меня подвозил, я опаздывала, и мне приходилось врать, что опоздал автобус.