Мой отец - Фидель Кастро

Вскоре в стране началась хорошо спланированная кампания. Телевидение не скупилось на похвалы новым убежищам, которые Родина построила, чтобы уберечь своих детей от вражеского вторжения. Речь шла о туннелях, оборудованных в общие спальни, лазареты и классные комнаты. Кубинцам предлагалась прекрасно организованная жизнь под землей в чистейшем вьетнамском стиле. В эти туннели можно было загнать миллионы людей.

Меня стал преследовать один вопрос: „Чем думают кубинцы?“ И в самом деле, как должны быть устроены мозги, чтобы их владельцы не задумывались о самых очевидных вещах. Например, о том, можно ли за три недели застроить весь остров таким огромным количеством туннелей. Или о том, что достаточно было нескольких кораблей, замаскированных под флот США, чтобы в случае надобности загнать людей на дно этих многочисленных ям. Ни у кого не хватило воображения представить, как в эти туннели загоняют и держат там заключенных. Никого не насторожил тот факт, что биолаборатория в Сан Хосе де Лас Лахас выбрасывала в воздух подозрительный дым, образующийся от продукции, производимой под руководством одного преданного Революции полковника Вооруженных Сил. Никого не испугало и то, что из этой лаборатории вышли на свет божий свиная лихорадка и лихорадка денге — болезни, способные уничтожить десятую часть населения острова и развалить экономику страны. Почему же все это оставалось незамеченным? Может быть, Команданте околдовал кубинцев и они жили все это время под гипнозом? Иначе почему они продолжали по тревоге безропотно нырять в подземные убежища? Вероятно, в результате каких-то воздействий мозг моих соотечественников сильно размягчился, что отрицательно сказывалось на его деятельности.

В ансамбле Вооруженных Сил мне выдали камуфляжную форму. Я должна была принимать участие в тренировках по защите здания, в котором работала. В это воскресенье я прибыла на службу при плаще и при шпаге, водрузив на грлову зеленую кепи. В этой одежде я чувствовала себя примерно так же, как после бритья головы. Я сама себе казалась голой. Меня отправили за угол здания в маленькую картонную башню, вооружив предварительно деревянным ружьем и гранатами из папье-маше. Герр фон Буст отдавал приказы, ударяя при этом себя хлыстом по бедрам. Я незаметно подошла к нему:

— Извините меня, шеф, но я нахожу все это невыносимым. Верните в арсенал мое оружие и примите мое нижайшее прошение об отставке.

И я подмигнула ему. Впервые я увидела своего начальника таким озадаченным и растерянным. Ему трудно было понять мой поступок, поскольку он по-прежнему оставался патриотом Кубы и думал о спасении страны от империалистических оккупантов. В этом он не отличался от большинства кубинцев.

Я вернулась домой и села на свой декадентский диван, на котором обычно обдумывала самые трудные проблемы. Отцовские хромосомы во мне были отравлены. Мне стали совершенно ясными намерения Фиделя. Команданте побил свой собственный рекорд, создав и отрегулировав механизм абсолютного господства над людьми. Этот механизм мог служить ему в самых разных ситуациях.

Что же делать? Производство плотов, предназначенных для преодоления девяноста миль, разделяющих Кубу от берегов Флориды, превратилось на острове в процветающую индустрию. Но у меня пропадало желание воспользоваться этим средством, как только я представляла свою Мюмин в окружении акул-убийц. Но нужно было выбирать между риском и прозябанием. Надо было на что-то решаться.

* * *

Я заняла появившееся у меня свободное время приятными занятиями. По утрам я брала уроки балета у своего друга Папучо. Папучо был сыном Качиты Абрантес и племянником министра внутренних дел. У него была трудная жизнь: в десятилетнем возрасте он одолжил машину у своей матери, которая в это время отдыхала в Варадеро, чтобы покатать своих приятелей. Машина Папучо попала в аварию, в результате которой один парнишка погиб, другой остался без ушей, а сам Папучо, ненамного более живой, чем Лазарь, пролежал несколько лет в гипсе, прежде чем вернуться к нормальной жизни. Поскольку он не мыслил ни о чем другом, кроме балета, на семейном совете было решено отправить его в лучшую московскую академию. Но этот эксперимент был грубо прерван из-за одного болвана из службы Госбезопасности. Этот туповатый тип обязан был следить за дисциплиной кубинских студентов. Он не мог понять, что восемнадцатилетнему калеке удалось занять место танцовщика только потому, что. тот приходился племянником министру внутренних дел. Он обвинил парня в пагубной обоеполости и в обладании валютой.